«Не бывает дружбы между государствами»: Станислав Притчин об отношениях Центральноазиатских стран с Россией

С точки зрения международных отношений, не бывает дружбы между государствами, все всегда строится на балансе интересов и рисках вызовов. Такое мнение в интервью “Тульским новостям” выразил кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН имени Е.М. Примакова Станислав Притчин. 

Поговорить с экспертом удалось на полях ХХ дипломатического семинара молодых специалистов. Он проходил с 29 мая по 1 июня в городах героях Москве и Туле.

Обсудили отношения России с постсоветскими странами, организацию параллельного импорта и удается ли нашим ближайшим союзникам в Центральной Азии противостоять давлению США. 

- В эти дни проходит ХХ дипломатический семинар, который проводит фонд Горчакова и МГИМО. Обсуждается обновлённая Концепция внешней политики (КВП) России. Скажите, пожалуйста, какое, на ваш взгляд, отводится место постсоветским странам в обновленной КВП?

- Если мы сравним дословно место и приоритетность постсоветского пространства в нынешней Концепции, оно, объективно, не так сильно отличается от редакции 2016 года и от предыдущих версий. Потому что традиционно постсоветское пространство является одним из номинальных приоритетов внешней политики. 

Но здесь большой разрыв, как правило, происходит в связи с тем, что на словах, мы, Россия, объявляем постсоветское пространство, как наш основной приоритет, но все-таки основная политика выстраивалась, до последнего времени, в контексте противостояния с Западом, выстраивания отношений с Европейским Союзом. И вот, наверное, в этом году Концепция максимально отвечает реалиям, в том числе и активности нашей внешней политики по тем проектам, которые сейчас обсуждаются с нашими соседями, по тем форматам диалога с теми же Центральноазиатскими государствами, активности по урегулированию конфликтов на Южном Кавказе, в частности, Нагорный Карабах. 

То есть сейчас мы видим, что во многом та приоритетность постсоветского пространства, которая обозначена в этом нашем основном документе, который регламентирует работу нашей внешней политики, соответствует реальным шагам, которые государство предпринимает на международной арене. 

- Вы сказали про Центральноазиатские страны. В последнее время видно, что много говорится об этом и такое ощущение, что основными партнёрами эти страны для России стали именно в последние годы, хотя и раньше они тоже с нами сотрудничали. В открытом режиме Центральноазиатские страны ведь не поддерживают Россию в СВО. В тоже время они и не присоединяются к антироссийским санкциям. Неоднократно наш МИД заявлял, что эти страны переживают сильнейшее давление со стороны США. Каким образом нашим партнёрам из Центральноазиатских стран удаётся выдерживать этот западный натиск?

- Здесь вопрос добрососедства, прагматизма и здравого смысла. Потому что если смотреть, например, на уровень торговли России с Центральноазиатскими государствами, по уровню торгового баланса Россия не сравнима для стран региона, чем Соединённые штаты Америки, чем Европейский Союз. 

Россия является основным торговым партнёром для Казахстана с товарооборотом 26 миллиардов долларов, важнейшим торговым партнёром для Узбекистана с оборотом почти 10 миллиардов долларов. И, конечно же, для Центральноазиатских государств жизненно необходимо сохранить тот уровень взаимодействия с Россией, который наблюдался и до начала специальной военной операции. 

Другой вопрос, что не по всем направлениям Центральноазиатские государства условно сохраняют свою такую вот нейтральную позицию. Например, по банковской сфере мы видим, что российским банкам пришлось продавать свои филиалы в Казахстане, платёжная система “Мир” перестала быть той системой, которая связывала нас со странами Центральной Азии. Банки Центральной Азии отказались использовать эту систему.  То есть, где-то мы видим, что все равно идёт, скажем так, подстраивание под этот режим санкций. Хотя, объективно говоря, для Центральноазиатских государств тот же параллельный  импорт — это золотая жила. 

Если посмотреть на рост нашей торговли, он в основном приходится на товары, которые напрямую не могут быть проданы в Россию. Соответственно казахстанские, узбекские, киргизские компании на этом серьёзно зарабатывают, что обозначают себя в качестве получателя грузов — электроники, товаров машиностроения, которые в конечном итоге идут потом в Россию.

- Все же, каковы отношения между Россией и Центральноазиатскими странами? Это действительно настоящая дружба или сугубо взаимовыгодное партнёрство?

- Если исходить с точки зрения международных отношений, но не бывает дружбы между государствами. Это совершенно неприменимый термин, совершенно неприменимая категория к межгосударственным отношениям. Нигде дружбу не между какими государствами не увидите. Все всегда строится на балансе интересов и рисках вызовов. То есть здесь та же самая история. Поэтому никто альтруистом быть не может в отношениях международных, максимум — союзник. Союзник — это то государство, с которым у тебя по каким-то аспектам национальных интересов совпадают интересы. Соответственно государство исходит из геополитических реалий, из какой-то конъюнктуры геополитической, которая складывается на международной арене. Это слишком сложная категория, которая включает в себя целый комплекс экономических, политических, внутриполитических моментов, которые в той или иной степени влияют на отношения. 

Поэтому, если абстрагироваться от этого понятия, а взять, союзничество, — здесь тоже не все так однозначно в отношениях с Центральноазиатскими государствами. Потому что, согласно доктринальным документам, которые у нас есть, согласно международным соглашениям, которые у нас есть между Россией и Центральноазиатскими государствами, практически со всеми, у нас степень взаимодействия - союзнические, то есть это стратегические союзники. Например, с Казахстаном — это сооснователи Организации договора коллективной безопасности и члены, это сооснователи Евразийского экономического союза и его члены, это участники договора о вечной дружбе. То есть с точки зрения документов, которые регламентируют наши отношения, - мы союзники. 

Ну есть ещё другие факторы, которые влияют. В частности, внутренняя политика Казахстана. Есть тенденции, которые сейчас, скажем так, негативно влияют на наши отношения, есть геополитическая конъюнктура, когда санкции в отношении России и боязнь Казахстана попасть под эти санкции сокращает возможности для нашего сотрудничества. И российские компании сталкиваются с трудностями, вынуждены продавать свои филиалы в Казахстане, потому что такая позиция казахстанских властей. Если вкратце, то можно вот так примерно объяснить характер наших отношений с Центральноазиатскими государствами 

- По поводу Казахстана. Вы сказали про проблемы, которые они создают. Это какая-то балансировка между центрами силы или попытка на двух стульях усидеть?

- Это балансировка, потому что, с одной  стороны, у России с Казахстаном настолько фундаментально взаимозависимые отношения в силу нашей географии — 7,6 тыс километров, протяжённость нашей границы, 12 субъектов Российской Федерации с российской стороны граничит с Казахстаном, 8 областей с казахстанской стороны. 80% ВВП казахстанского формируется в приграничной с Россией зоне. Плюс ещё можно добавить, что основной выход транзитный для казахстанских экспортных товаров - это Россия, особенно по нефти. 

Соответственно, вот есть такая константа в наших отношениях. Но есть другая константа. Банковская сфера в силу интегрированности в международные финансовые организации, в силу работы, скажем так, на финансовых рынках международных - она достаточно сильно интегрированная. И наличие там международного финансового центра Астана, который работает по англосаксонскому праву. То есть, есть такие инструменты, которые делают Казахстан уязвимым перед западными странами. Соответственно, финансовая, банковская сфера Казахстана, она фактически работает по указаниям Министерства финансов США. И, соответственно, любые решения и действия казахстанских банков в отношении России, они под лупой рассматриваются, и могут быть введены там в санкционные списки вторичных санкций. Чтобы этого избежать Казахстан просто принимает шаги — отказывается от платёжной системы “Мир”, усложняет возможность гражданам России получать банковские карты западных платёжных систем visa и mastercard в Казахстане, российский филиал Сбербанка вынужден был продать и уйти с казахстанского рынка, чтобы избежать санкций. Примерно так складывается ситуация

- И транзит, который мы слышали недавно в новостях, что фактически Казахстан перекрыл его. К разговору о параллельном импорте, каковы риски вообще для России? 

- Это на самом деле не совсем правильная информация. Транзит через Казахстан идёт. Это как раз была норма, принятая в рамках ЕАЭС по отслеживанию транзитных товаров. Поэтому, на самом деле, это не было связано с прекращением возможностей для параллельного импорта, он продолжается через Казахстан. И даже если он формально идёт не через Казахстан - есть Киргизия, Узбекистан, которые продолжают этим заниматься. Поэтому здесь ситуация, как её подают журналисты, она не всегда выглядит таким образом. То есть журналисты любят добавить остринки, какой-то скандальности в новость, не разобравшись, что к чему и как вообще происходит. Параллельный импорт через Казахстан все равно идёт. Не без сложности, как и везде. И в Турции тоже такие возникали проблемы. Турция основной наш канал получения параллельного импорта. И там время от времени сложности возникают, несмотря на то, что это супер выгодно для Турции. И казахстанские компании тоже не откажутся от этой прибыли. 

- На днях в Москве прошло заседание Высшего Евразийского экономического совета. Каковы, на ваш взгляд, главные итоги этого форума. 

- Самое главное, это показывает, что интерес у участников организации есть. Никто не собирается выходить, несмотря на геополитическую турбулентность. Обсуждаются планы развития и в целом все утверждённые документы по развитию и формированию безбарьерной среды внутри ЕАЭС они продолжены.

- Как вы охарактеризовали бы то, что там присутствовал президент Алиев. Азербайджан не входит в интеграционное объединение. Была трехсторонняя встреча: Путин-Алиев-Пашинян, 20 минут длилась. Как-то можете это прокомментировать?

- Это разные треки немножко. Алиев был приглашён в Москву отчасти поучаствовать в заседании высшего совета ЕАЭС. Ну, по большей части это был очередной раунд российско-армянско-азербайджанского переговорного трека по урегулированию вокруг Нагорного Карабаха. Он не совсем получился, потому что такова была позиция армянской стороны, но тем не менее, мы видели, что Ильхам Гейдаровича заявил о том, что не исключает постепенного сближения Азербайджана со странами ЕАЭС. То есть здесь, несмотря на то, что основной повод приезда азербайджанского лидера был связан с другими моментами, все-таки постепенное, скажем так, присматривание к ЕАЭС у республики есть. Хоть и не в позиции наблюдателя, хотя бы как перспективного участника зоны свободной торговли, например.