«Cолдатские письма. Читаем вместе». Эдуард Гольдин: Несколько раз немецкие автоматчики окружали штаб, но частью перебитые, частью захваченные в плен, вынуждены были оставлять нас в покое

Редакция «Тульских новостей» публикует фронтовые письма солдат-туляков своим родным и близким в рамках проекта «Cолдатские письма. Читаем вместе» гражданской инициативы «Бессмертный полк».

Письма любезно предоставлены родными солдат, работниками музеев, школ, всеми теми, кто с любовью и почтением хранит память о героических земляках.

Гольдин Эдуард Исаакович

Родился 04.07.1918 года в Туле. В Красную Армию был призван в 1939 году. Участником Великой Отечественной войны стал с июля 1941 года. Встретил Победу в звании майора в Кенигсберге.

Письма Эдуарда Исааковича Гольдина прислал коллектив Тульского военно-исторического музея.

Прочитаем пятое из семи писем вместе:

Письма Эдуарда Исааковича Гольдина прислал коллектив Тульского военно-исторического музея.

Прочитаем пятое из семи писем вместе:

02.09.1942

Здравствуйте, дорогие!

Последние дни были непрерывные бои, и только сегодня в ночь нас отвели на отдых. Проспав под первой попавшейся березой непробудным сном 10 часов после двухнедельной бессонницы и приведя себя в человеческий вид, сел писать вам это письмо.

Много труда и сил, умственного и физического напряжения потребовалось для выполнения поставленной перед нами задачи, как мне, так и всему батальону.

В одном из первых боев мой комбат и товарищ Аркадий Шатило был ранен – батальон принял я. С тех пор и командую. Командир и комиссар соединения, частью которого является мой батальон, утвердили меня в должности комбата. Несколько сот человек вожу я теперь в бой, и если мне когда-нибудь придется командовать полком – справлюсь также.

Мой батальон держит боевое первенство в соединении. О напряженности боев можете судить хотя бы из того, что в течение одного дня в среднем отражали контратаки и переходили в атаку на штыках по 3-4 раза.

Несколько раз немецкие автоматчики окружали штаб, но частью перебитые, частью захваченные в плен, вынуждены были оставлять нас в покое.

Самый жаркий бой был позавчера, когда по овладении одной деревней нам пришлось отражать атаку немецкого полка с 10 танками – накидали по шеям и этим.

2 недели не мылись, не брились, спали на ходу, ели где, когда и что придется – нуждались только в одном - в патронах. Патроны! Гранаты!

И снова патроны! И снова гранаты! И этого было в изобилии. Стреляли так, что к оружию нельзя было притронуться – стреляли до красного накала, до прогара стволов.

Подчас я вспоминаю начало войны и сравниваю с настоящим днем. Никакой броней и никакой псих-атакой не взять теперь нас. И сколько бы ни лез трижды проклятый детоубийца вглубь страны – мы выстоим, а выстояв, похороним немца столько, сколько пришло его к нам в Россию.

Позавчера мы ходили в штыки, соотношение сил было 2:1 в пользу немцев, но с нами была ярость и дикая дьявольская злоба. И сколько я буду жить, я не забуду молчаливой рукопашной схватки.

Несколько минут раздавались только удары прикладами и штыками по каскам и скулам, глухие стоны раненых и затем, когда дрогнули лягушино-зеленые шинели и попятились, – громовой раскат «Ура!» и началось избиение бегущих фрицев.

Теперь уже недолог тот час, когда добьем решительным наступлением вшивую банду и огнем и мечом накажем беспощадно тех, кто виновен в сиротских слезах и стариковской крови, виновен в том, что половина Союза превратилась в руины и пепелища.

Это будет очень скоро! В воздухе пахнет Победой и возмездием.

Поэтому так важно выстоять сейчас там, где еще стоят, а не идут вперед, и потерпеть тем, кто вынужден терпеть. Недолго уже, очень недолго. И если выстрадали столько месяцев, то еще немного нужно и можно продержаться.

Мы жадно расспрашиваем раненых, идущих с передовой, и всех, кто может сообщить о том, как продвигаются наши части, и завидуем им, что мы не там, не вместе с теми, кто дробит немецкие части советской сталью с гневом оскорбленных.

Не обижайтесь, если я пишу только открытки. Помню же я о вас всегда и всюду. И о маме, и о батьке, и о Волдыре, и о Ворьене. За вас и сражаюсь и не жалею сил и жизни нисколько.

Я бы на вашем месте радовался бы, получая только открытки, т. к. это значит, что мы все время наступаем, бьем, и с каждым ударом приближается час нашей встречи после войны, когда, смыв кровью позор и несчастье Родины, мы снова вернемся, кто за парту, кто к станкам, а я постараюсь остаться с наганом и биноклем, охраняя страну и покой родных.

Целую. Эдик.

P.S. Сегодня получил приказ о наступлении дальше.

Накануне мы публиковали еще одно письмо Эдуарда Гольдина.