Валерий Маслов: Гайдар сказал: «Я на деньгах не расписываюсь»

С распадом Советского Союза в жизни страны начался самый непростой период в современной истории – те самые девяностые. Сегодня мы начинаем серию интервью, посвященную тому периоду времени. И первый наш собеседник Валерий Маслов – помощник губернатора Николая Севрюгина, основатель Фонда поддержки творческой интеллигенции, самый успешный современный тульский писатель.

Власть в регионах строили по тульскому образцу

– Валерий Яковлевич, есть такое выражение: коридоры власти. Что они собой представляли тогда, в начале девяностых?

– Была, конечно, полнейшая неразбериха. Постоянно всплывали всякие мутные личности. Один эпизод. В Москве был такой человек Махарадзе, который рулил всей кадровой политикой. С ним согласовывались все действия. Приезжает он в Тулу. А для нас это все, очень важный визит. Помню, я его спрашиваю: может чем-то помочь? Он мне: веришь, у меня даже хлеба нет дома, некогда купить. Как-то еще мне Титкин рассказывал, он был министром промышленности. А они очень хорошие знакомые с Севрюгиным, Титкин же был директором Болоховского завода. И я с ним был знаком. Когда Титкина поставили министром, он приехал в Тулу, и мы отправились с ним на его машине в Ясную Поляну. В дороге он мне все хвастался машиной: ни у кого нет такой. И рассказывает: в Советском Союзе было пятнадцать министерств промышленности, сейчас одно, и ничего неизвестно. Говорит, захожу в кабинет, у меня там десять телефонов, и все раскалены, все звонят одновременно. Я в таком напряжении постоянно, никогда не могу даже расслабиться. Спрашиваю: а дома, с женой? Он: все равно не могу. О чем мы начали?

– О Махарадзе.

– Да, и вот этот Махарадзе видит, что за ним какой-то дядька все время бегает. А это был наш видный тогда демократ Николай Матвеев. И тут он говорит Махарадзе: вы уже давно у нас, может, хотите чаю попить? Махарадхе отвечает: да. Тут этот наглец поворачивается ко мне и распоряжается: давай-ка, организуй чай. Мне пришлось организовывать. Пошел к Севрюгину в кабинет. Он мне с порога кричит: ты его оставил с этим? Любым способом от Матвеева забери.

В то время голос демократов был очень силен, Севрюгин не мог в открытую им противостоять. Как пример. Решается вопрос о главе Тулы. Идет совещание, они выдвигают своего человека. Он в присутствии этих демократов позвонил в Москву и сказал: вот у нас коллективно выдвинут на пост главы города такой-то товарищ. Я, как губернатор, естественно, с этим согласен, готовьте документы. Совещание прошло, он вызывает меня и говорит: вот тебе мое закрытое письмо о том, что я рекомендую на пост главы Тулы Тягливого. Езжай к председателю правительства, я с ним договорился, он тебя примет. Письмо отдай лично в руки. Чтобы ни секретарша, ни помощники его, никто об этом не знал. И вот я поехал в Москву, в Дом правительства. Возвращаюсь, докладываю: все сделал. Он меня переспрашивает: ты точно в руки передал, никто не видел? Отвечаю: точно в руки. Так Тягливый стал главой города Тулы.

(фото: послы иностранных государств в Туле. Слева на втором плане посол США Тун.)

– Но с Севрюгиным у них потом сложились не очень хорошие отношения.

– Да нет, нормальные.

– Был же какой-то период, когда Тягливый активно добивался у области перераспределения бюджета в пользу Тулы.

– Он, конечно, был личностью, но чтобы доходило до конфликтов – нет. Это слишком важный пост – Тула. Все ведь решается не в Донском и не в Суворове. Если Тула решила, то все. Вот кстати еще один интересный эпизод. В 1991 году еще никто не знал, какие будут органы власти. И тут в Петербурге председатель правительства собирает на бывшей даче Романова глав всех администраций.

– Другого Романова, не царя?

– Ну да, бывшего первого секретаря обкома. Как писатели в советское время шутили; у нас есть два Барковых: тот Барков и наш Барков. Первый вы…л второго и ушел во тьму веков. Первый Барков, вы помните, автор известного похабного стихотворного произведения. Так о чем мы?

– Собирают на даче Романовых.

– Меня вызывает Севрюгин. Он, конечно, сам поехал, но и мне дает задание. Говорит: опыт у тебя есть, давай ты поедешь поездом, и составь по дороге структуру. Одно только: никаких управлений. Знаете, как раньше: управление культуры, управление торговли. Власть новая, мы ничем управлять не будем. И вот я еду, рисую, поскольку знаю структуру. Там и общий отдел должен быть, и секретная часть. Со стрелками, с квадратиками, но от руки. Приезжаю в Питер. Севрюгин разместился в бывшей гостинице обкома партии – как раз напротив Смольного. А меня поселили в гостиницу «Советская». Тоже крутая, но совсем другое. Но я фактически все время находился у Севрюгина. Номер там огромный, переговорная большая. Я там и ел со всеми главами администраций. Столы ломились, конечно. Со мной общались как с одним из губернаторов. Кстати, губернаторов тогда еще не было.

– Главы администраций.

– Именно так. Это Севрюгин меня как-то спрашивает, сделал ли я визитки, как он просил. Нет, говорю, только собираюсь. Он: сделай так. Пятьдесят штук, чтобы было написано глава администрации, а пятьдесят – губернатор. Вот когда пошло. На второй день все едем на дачу Романова. И он мне сказал: размножай свой план, и раздал его всем участникам. Я, конечно, на самом совещании не присутствовал, но сидел в комнате рядом. Когда был перерыв, он вышел. Говорит, ну ты молодец. Фурор! Я зачитал план, его все главы теперь просят. Никто ведь не знал, что делать, все новые пришли. Так что я оказался причастен к строительству новых органов власти.

– И там впервые появилось понятие департамент?

– Да, департамент.

– А чем он отличается от управления?

– Во-первых, это было с царских времен, преемственность. Мы же все советское отрицали в тот момент. Это слово тоже привез из Москвы Севрюгин. Он вообще был восприимчив к чужим идеям. Как-то тульский экономист Эдуард Пащенко, известный тогда, написал ему докладную, как он видит сегодняшнюю ситуацию. Севрюгин прочел, подписался внизу, и мне возвращает: во все газеты дай с моей подписью. Не меняй ни слова. Ему так это понравилось. 

Визит митрополита

– В начале 1992 года произошло ведь еще одно важное событие. Глава администрации области встретился с Высокопреосвященным владыкой Серапионом, архиереем Тульским и Белевским.

– Я к этому событию напрямую причастен. Это я ввел его в Белый дом. Конечно, ничего подобного до того момента и представить было невозможно. В советское время у нас был комитет по делам религий. Но даже на волне перестройки никогда служители церкви в Белый дом не приглашались. Помню, впервые в филармонии прошли в конце восьмидесятых рождественские мероприятия. Тогда это стало большим событием. Ананьев тогда был председателем облисполкома. Он сам не поехал, посылает меня: будешь меня представлять. А в перерыве фуршет. На нем была Скачкова.

– В то время это…

– Секретарь облисполкома. Очень высокий руководитель. Потом, когда Ананьеву докладывали о мероприятия, она сказала: вот, эти попы! Мы сели за стол, они готовы рясы подтянуть, в пляс пуститься. Ничего, конечно, они там не подтягивали, даже не пили ничего. Но вот так это все виделось. Потом она как-то еще раз резко выступала. Тогда обсуждался вопрос, чтобы еще один храм передать епархии. Скачкова встала и сказала: я категорически против. У них там два зала в этом Всехсвятском. Они все время пустые, а мы им еще один храм передадим. Так что очень непросто все было в то время.

– А вы сами-то верующий?

– Я всегда носил крест в советское время, хотя был партийный. Даже расскажу такой эпизод. Сделал как-то в кабинете зарядочку, понаклонялся, и иду в кабинет председателя, что-то там докладывать. А у Синегубова была секретарь Зоя – такая хорошая женщина, царство ей небесное. Перед кабинетом еще люди сидели, ждали приема. Спрашиваю ее: на месте? Она говорит: на месте. И так головой качает: Ва-алерий Яковлевич. Я говорю что? Она показывает глазами: крест. У меня крестик выскочил и лежит сверху на рубашке. То есть тут у меня в кармане партийный билет, а тут крест. Или крестик сними, или партийный билет вынь.

– И как проходила подготовка встречи с Серапионом?

– Прихожу к Севрюгину, говорю: Николай Васильевич, надо принять митрополита. Как на это смотрите? Да-а-а, – отвечает он. Я позвонил помощнику митрополита. Серапион приехал, поднялся через центральный вход. Я не спускался к нему вниз, ждал в приемной. Он заходит в приемную, со свитой, идет навстречу. Я подхожу, и не знаю почему, так получилось, взял его руку и поцеловал. Он испуганно ее отдернул! Их ведь так гнобили при советской власти, а тут вдруг человек, приближенный к верхушке, целует руку. И вот я повел в кабинет Севрюгину. Поговорили.

– О чем?

– Договорились создать отдельный комитет по церковным делам. Главное что отдельный, и чтобы подчинялся прямо Севрюгину. Поскольку я тогда еще имел отношение к кадровым вопросам, Севрюгин попросил меня найти кандидатуру на должность руководителя. Церковники ведь до этого даже не знали к кому обращаться в случае необходимости. Я нашел тогда такого Шаповалова. Приходим к нему, Севрюгин начинает рассказывать ему его задачи. Потом Шаповалов говорит: Николай Васильевич, у меня какие обязанности: православные церкви или все? И тут я совершаю промашку. Опережая Севрюгина, говорю: конечно, все конфессии. А Севрюгин меня поправил: только православные. Не знаю, почему он так решил. Но в тот момент сказал именно так. Потом, конечно, это отошло.

И затем епархия приглашала меня на всякие свои мероприятия. Была какая-то встреча в колокольне Всехсвятской церкви на втором этаже. Лифт там, оказывается, есть. Я на этом мероприятии побывал. Потом меня провожает митрополит, вдвоем с ним спускаемся вниз. Стоим на ступеньках церкви, прощаемся. Я ему говорю: скажите, , я могу что-то для вас сделать? Он отвечает: конечно, можете. Мы сейчас приобрели ЗИЛ, а чтобы его зарегистрировать, нам выкатили большую сумму. Я: это пустяки, сейчас позвоню. – Это не пустяки, мы это не могли пробить. Вот такой у нас разговор был.

Я, кстати, хожу все время в храм Николы на Ржавце. Митрополит, когда серьезно болел, выбрал именно эту церковь. Он говорил: она мне нравится, такая теплая, сухая, уютная.

О Ельцине, Кобзоне и Гайдаре

– Что тогда входило в ваши служебные обязанности?

– Что бы там ни говорили, профессионал высокого уровня в Белом доме – это большая редкость. При советской власти, помню, была стенографистка Валя. Она печатала как пулемет, и все, что стенографировала, воспроизводила точно, грамотно, где-то даже поправляла. Был юрист еще один – настолько он знал все законы до тонкостей. Вот двух человек таких помню.

Севрюгин меня нагружал, у меня было очень много обязанностей. Но в то время в пресс-службе были только я и Леонид Ивченко. При том, что обязанностей сейчас не увеличилось, население области даже уменьшилось на полмиллиона, но в нынешней пресс-службе работников значительно больше. При Севрюгине я еще организовывал пресс-службу не только в администрации области, но и в районах. Прежде ведь ничего подобного не было. Я просто не мог ему возразить. Поручения бесконечные. Я еще работал

со всякими постановлениями правительства. Они секретные шли, и несекретные. Надо расписать губернатору резолюции, чтобы они были выполнены. В Москву мотался то и дело. Визит Ельцина организовывал от пресс-службы.

– Второй визит?

– Два дня когда было. Помню, Ельцин прилетел в Ясную Поляну, где сейчас автостоянка. Дальше его повезли на машине. И там он ляп совершил, когда решил поразить всех своей эрудицией. Вдруг сказал: «Я тут за ночь перечитал всего Тургенева…» И многозначительно обвел взглядом всех присутствующих. Что характерно – хоть бы кто поправил, все молча проглотили.

После той встречи я получил от Костикова на имя Севрюгина письмо: работа вашего пресс-секретаря по организации визита Ельцина в Тулу заслуживает самой высокой оценки. Кстати, когда приезжал Ельцин, мне Севрюгин дал персональное поручение. Там ведь вместе с ним приехали многие известные московские журналисты. Надо было встретить всех на высшем уровне. И он сказал: сделай, чтобы яйца с черной икрой были. Где-то он такое увидел. Я потом сидел за столом, штук пять или шесть их съел.

(фото: В Ясной Поляне возле дома кучера. Справа В. Маслов, министр промышленности А. Титкин, глава Тулы Н. Тягливый)

– Высокие гости, помнится, и кроме Ельцина в то время часто в Туле бывали?

– Приехал с концертом наш знаменитый певец Иосиф Кобзон. А Севрюгин где-то с ним пересекался. Он так загорелся: что хочешь делай, привози Кобзона в Богучарово. Я вызвал машину, стоим около Белого дома. А Севрюгин еще сказал: обязательно чтобы и Литвинцев присутствовал. Он был уже председателем Тульского областного Совета депутатов. Это же законодательная власть, а Севрюгин-то исполнительная. Вот выходит Литвинцев, спрашивает: а мадера будет? Я говорю: все будет. Литвинцев поехал в Богучарово, а я в филармонию. Захожу за кулисы, как раз перерыв. Кобзон выходит. Я ему рассказываю: такая вот просьба. – Ну как же, у меня же концерт. – Мы после концерта поедем. – Это же долго, далеко. – Не беспокойтесь, у нас сирена, довезем с ветерком. И он согласился. Садимся после концерта, включаем сирену, отправляемся в резиденцию в Богучарово. Приезжаем, садимся за стол. Четверо нас. Севрюгин, я, Кобзон, Литвинцев. Литвинцев уже никакой. Потянулся за рюмкой, она опрокинулась на стол. Так было неудобно. Такой вот неприятный эпизод

– Помнится, председатель правительства Егор Гайдар тоже хорошо отзывался о визите в Тулу. А некоторые наши предприятия даже ставил другим в пример.

– Мы заходим в кабинет Севрюгину, и с Гайдаром с места в карьер начинается разговор. А он человек очень интеллигентный. Я потом с ним пересекался в Переделкино, лишний раз убедился в этом. Смотрю, как-то неловко себя чувствует. Наклоняюсь к нему и говорю: Егор Тимурович, может, вы хотите выйти? Он так благодарно на меня посмотрел: да-да. Я его повел в туалет. Ведь никто не подумал, что человек два с половиной часа

ехал из Москвы, и потом сразу его повели на прием. Но Гайдар запомнился мне еще другим эпизодом.

– Каким? Интересно.

– Были встречи в Туле, и на каком-то мероприятии представители прессы для газеты попросили его расписаться на денежной купюре.

– И что он ответил?

– Гайдар тогда сказал: я на деньгах не расписываюсь, это символ страны.

Автор - Сергей Гусев

В ближайшее время на нашем сайте выйдет вторая часть интервью.