Анатолий Артемьев: Мне сказали, что я не имею права работать в органах власти

Сегодня отмечает 75-летие бывший первый секретарь обкома ВЛКСМ, заместитель губернатора области, второй секретарь обкома КПСС, депутат Тульской областной Думы и Государственной Думы третьего созыва Анатолий Иванович Артемьев. Человек с такой богатой биографией и рассказать может много интересного.

Чернобыль, академик Легасов и министр Щадов

– Анатолий Иванович, говорят, что бывших комсомольских работников не бывает. Наверняка же чем-то занимаетесь и сейчас, несмотря на пенсионный возраст.

– На общественных началах остаюсь членом президиума ветеранов труда и войны. За нами шестьсот тысяч пенсионеров и ветеранов. Также сопредседатель ветеранской комсомольской организации. Назначен советником министерства промышленности Тульской области по инвестиционной политике, вхожу в экспертный совет при областной думе.,

– Пандемия оказала влияние на вашу деятельность?

– Я, как и многие, работаю на удаленке. Когда министр промышленности свои совещания проводит, мне звонят, и мы общаемся по монитору компьютера.

– В ваше время было нечто похожее на нынешнюю ситуацию?

– Такого не было. Но гриппы тяжелые случались, и смертность была выше средней. Тоже прививки делали – в поликлиниках, в больницах. На каждое предприятие приезжали, тогда ведь на большинстве из них были свои медпункты. По графику все работники проходили, их прививали от гриппа.

– А если вспоминать ЧП не по медицинской части?

– Когда чернобыльская проблема возникла, я работал в Новомосковске первым секретарем горкома партии. Пришел на работу, вдруг мне звонок, еще не было девяти, из Донского. А я раньше в Донском был первым секретарем. Звонит главный врач больницы. Говорит: я включил рентген, а стрелка прибора зашкалила. У нас в Донском где-то атомная бомба заложена.

– Как отреагировали?

– Звоню начальнику гражданской обороны: немедленно выехать и проверить. Они через полчаса сообщают: да, везде в Новомосковске приборы показывают радиацию. Звоню председателю облисполкома Кондрашову: Дмитрий Иванович, так и так, такая ситуация. Он: «Да ты что, не может такого быть. Меня бы поставили в известность. Никому не говори ничего». Потом через какое-то время перезванивает: «Действительно, есть такое дело. Мы срочно отправляем к вам бригаду, будем заниматься, проверять».

– То есть из Москвы никому даже не сообщили?

– Сообщили, но на следующий день! А оказывается, когда облако радиоактивное шло, его опускали на землю с самолетов. Попал Плавск, попали Чернь, Донской, Новомосковск, а крупные города под эту радиацию почему-то не попали.

– И что стали делать?

– Прекратили на несколько дней из нашей зоны всякое движение в другие города. По всем дорогам сделали полосы, где поставили емкости с раствором, чтобы с машин смывать всю эту грязь, и они бы ее дальше не тащили. Подробности того, что происходило, мне еще почему известны – академик Легасов, руководивший ликвидацией последствий аварии, давно дружил с Василием Александровичем, и он многие подробности Стародубцеву рассказал. Это один сложнейший момент.

– А другой?

– По всей области начали собирать шахтеров, в Чернобыль отправлять. А почему? Опять же расскажу, откуда я узнал, в чем причина. К нам в Новомосковск приехал министр угольной промышленности Михаил Иванович Щадов. В Новомосковске же тогда был комбинат «Новомосковскуголь». В том разговоре принимал участие Василий Александрович Стародубцев и шахтер, Герой соцтруда, почетный гражданин Тульской области Мигунов Борис Иванович. Он был директором шахты. А Мигунов, чтобы вы знали, по-своему тоже уникальный человек. В армии он попал на испытания атомной бомбы. Когда на Тоцком полигоне бросили атомную бомбу, их полк прогнали через зараженное поле. Надели на них очки, плащи, противогазы дали, и погнали. Из полка десяток человек умерли в течение года, потом все остальные стали умирать. А Борис Иванович дожил до восьмидесяти с лишним лет.

– Щадов же, насколько помню, тоже ведь получил облучение на ликвидации Чернобыльской аварии.

– Он уже был облученный, когда к нам приехал, ему несколько сложных операций делали. И вот он рассказал, что там, внизу, под реактором, подземное озеро. Если реактор прорвет, и вся эта раскаленная масса в несколько тысяч тонн уйдет вниз, она прожжет землю. Будет взрыв страшнее, чем в Хиросиме. Поэтому срочно тульских шахтеров мобилизовали, и они делали проходку под этим агрегатом, чтобы там приладить охлаждение. Почему именно тульские – они работали на схожем грунте, таком, как в Чернобыле. У шахтеров Донбасса твердые грунты, другая специфика. Щадов этими работами руководил, и получил несколько доз.

Угольная промышленность еще будет востребована

– Угольная промышленность тогда ведь в области уже пошла к закату. Вам, как бывшему горняку, эта тема наверняка до сих пор близка.

– Действительно, проходит какое-то время, закрывают Подмосковный угольный бассейн. Щадов приезжает к нам снова. Я говорю: Михаил Иваныч, просьба к вам. У нас театр новомосковский мается без своего помещения. Передайте нам Дом науки и техники и коттедж Министерства угольной промышленности. И он пошел нам навстречу, все передал. Коттедж мы отдали под Дом ветеранов, и новомосковский театр получил свое помещение.

А почему шахты долгое время имели колоссальное значение, сейчас тоже расскажу. Москва, Тула и все остальные города не имели тогда газа и обеспечивались углем Подмосковного угольного бассейна. Тула получила газ только при Юнаке. Сараи во дворах именно для того и стояли – там уголь хранили и дрова. Поэтому шахтеры получали лучшие зарплаты, лучшие пенсии – они делали очень важное дело. Бараки шахтерские появились очень интересно. В годы войны, когда немцев выгнали с Тульской области, шахты были залиты водой. Чтобы добывать уголь, их нужно было осушать. Создали даже специализированную организацию – «Тулашахтоосушение». Чем осушать? Насосами. Насосы все ручные, это трудоемкий процесс. А кто это будет делать, если все молодые крепкие парни в армии. Пошли по лагерям, предлагали молодым парням поехать осушать подмосковные шахты. Предлагали так: когда все закончите, останетесь здесь работать, мы вас от наказания освободим. Многие соглашались

– И так оставались здесь навсегда?

– Конечно. Стал он потом шахтером. Где жить? В бараке этом же, который построили временно только для того, чтобы осушить шахту. Жена появилась, ребенок – куда ему еще идти? Провели воду, канализацию, колонку поставили во дворе. В итоге это уже не дом барачного типа, а его по хитрому перевели в малоценное жилье. Поэтому Тула и провисла в конце концов с этой проблемой.

– Вот до сих пор пытаются решить...

– В семидесятые годы решение о сносе бараков жестко контролировалось. И когда на бюро обкома партии сказали, что у нас все выполнено, я попросил слово. Говорю: а что делать с шахтерскими бараками? Мне руководитель «Новомосковскугля» тут же отвечает: у нас нет бараков, у нас малоценное жилье. А я в свое время в Воркуте, откуда я родом, шесть лет жил в бараке, и знаю, что это такое. Поэтому говорю: сегодня только рядом с моим домом в Донском три таких барака. Зашел туда, посмотрел – ничего почти не изменилось по сравнению с нашим воркутинским. Я считаю, у нас бараки.

В итоге мы с мэром Донского Романовым Александром Никитичем не согласились с решением бюро и обратились в ЦК партии с письмом, в котором изложили эту проблему. Приехала комиссия из Москвы. Результатом этого визита стало постановление правительства РСФСР от 12 мая 1983 года о сносе ветхого жилья угольщиков в Тульской и Кемеровской областях. Были выделены средства на строительство ЖБК в поселке Новоугольный только для программы сноса бараков. Все бараки были инвентаризированы, составили очередь на получение жилья. Но затем известные события эту работу прервали.

– Сейчас вот опять она возобновилась.

– И я отдаю должное нынешнему руководству области, которое занимается этим вопросом вместе с местными властями. Думаю, что проблема будет решена. Но первым в новое время на эту проблему обратил внимание Стародубцев. Когда приехал в Тулу Путин, Василий Александрович повез его не по главным улицам, а по заброшенному кварталу Пролетарского района, где стояли ветхие домики. Путин потом сказал: мне было стыдно, что в Туле есть ветхое жилье, готовьте предложения. Стародубцев тогда смело показал президенту проблему, не многие на это решатся.

– Хотя уж кто-кто, а шахтеры в советское время были в центре внимания.

– Юнак, чем он был силен: у нас построили 23 шахты и четыре угольных разреза. А это 23 шахтерских поселка. В каждом поселке были больничка, школа, детский сад, дом быта, дороги пустили туда. Вот как занимался Юнак угольной промышленностью.

Когда-то решили так: давайте уголь будем сжигать внутри шахт. Даже организация такая была: «Шацкподземгаз». Получаемый газ помещали в емкости и отправляли в Щекино. Сейчас предприятие называется «Азот», а тогда было просто – химзавод. Здесь газ очищали и пускали в дело. Потом вспомнили, что из бурого угля можно производить бензин. Что, кстати, делали немцы во время войны. Построили экспериментальный заводик в Веневском районе. Он назывался СТ-5. В день здесь производили пять тонн бензина, потом начали строить на сорок тонн.

– А получилось, что все это в конце концов забросили.

– Еще как сказать. Нефть кончится, и рано или поздно мы вернемся к угольной промышленности. В Туле только разведанных запасов более миллиарда тонн угля, 6,7 миллиарда тонн каменной соли, один миллиард тонн гипса. У угля тоже ведь есть свои преимущества.

Хотели построить в Суворове новую подстанцию на буром угле. А Чубайс говорит: зачем вам это надо? Построили на антраците. И теперь в Суворов на свою электростанцию возят антрацит, потому что не могут работать на буром угле. А в чем особенность этой электростанции? Все продумано было, суворовская электростанция поставляет энергию не только в область, а и в Москву – в кремль, в метро. Даже когда случилась крупная авария в энергосистеме, электричество в столицу шло из Суворова, все работало бесперебойно. Но сегодня, когда рынок, эта энергия дороже, чем у газовиков, а дотации для бурого угля убрали.

В Германии сделали большие вложения в свою угольную промышленность, и сорок процентов энергии здесь вырабатывается на буром угле. Но по новой технологии непрерывного сжигания угля в кипящем слое. И тут я отдаю должное губернатору Дудке. Как инженер он понимал многие проблемы. При нем договорились с немцами, что они инвестируют миллиард долларов в строительство электростанции в Алексине. Восстанавливались две шахты в Алексине и одна в Веневе была в резерве. Но после него никто не захотел заниматься угольной промышленностью.

Как принимали старую конституцию

– Совсем недавно мы принимали поправки к конституции. Вы работали в первой конституционной комиссии. Расскажете, как все было?

– Последний Верховный Совет РСФСР решил принять новую конституцию России. Комиссию по этому вопросу возглавлял Ельцин. Но затем обострились отношения между Ельциным и председателем Верховного совета РСФСР Хасбулатовым. Ельцин очень жестко критиковался Верховным Советом за серьезные упущения в решении социально-экономических вопросов, приватизацию, и он решил ликвидировать советы, принять новую конституцию под себя. Для этого в обход законов и действовавшей конституции он созывает конституционное совещание в июне 1993 года, в которое вошли 800 представителей от разных регионов. В том числе от Тульской области по должности губернатор Севрюгин и Литвинцев. От губернатора вошел начальник областного отдела юстиции Игорь Викторович Иванов, плюс избирался представитель от общественных организаций – им стал Михаил Буденков. Я был избран на сессии областного совета.

И вот это конституционное совещание 5 июня собралось без присутствия прессы в Мраморном зале кремлевском, где раньше проходили пленумы ЦК КПСС, на первое заседание. Ельцин его открыл. В президиуме был Черномырдин. А председатель Верховного Совета Хасбулатов сидел в зале. Ельцин вышел и сказал: пора кончать с советской властью и создавать реальное местное самоуправление, демократическую федерацию. Вместо Верховного Совета будут Госдума и Совет федерации. Попросил слово Хасбулатов. Ельцин ему не дал: что ты будешь выступать, отнимать у всех время, мы знаем твою позицию. Тот отвечает: но позвольте, я второй человек по должности в государстве.

– И что дальше?

– Тогда Хасбулатов сам пошел на трибуну. Его остановила охрана. Он к Рекункову обращается, к прокурору: «Что творится? Я – высшее должностное лицо, вы не имеете право меня трогать даже. А вы меня выступать не пускаете». Ельцин рукой махнул: ладно, иди на трибуну. Он вышел, начал говорить. Потом вскочил Лужков, вскочила Хакамада и начали кричать «Долой!». И в зале большинство тоже: «Долой!». Не дали ему выступить. Хасбулатов и двадцать депутатов Верховного Совета ушли. К трибуне подбежал Лоткин, депутат Верховного Совета, председатель суда одного из районов Московской области. Его не пускают, схватили за руки. Он: «Что вы делаете, вы не имеете права меня трогать». Его подняли на руки, по залу пронесли, и выкинули в двери. Ельцин спрашивает: будут еще желающие выступить?

– Нашлись?

– Прокурор поднял руку, хотел сказать. Охрана к нему подбежала: садись. И прокурору слово не дали.

– А в чем были разногласия? Откуда такие страсти?

– У Верховного Совета имелся свой разработанный проект Конституции. Но только парламентско-президентской республики, с сильными полномочиями парламента. Высшие решения принимались съездом народных депутатов. А президент был высшим должностным лицом, верховным главнокомандующим и подписывал законы, принятые парламентом. По согласованию с фракциями он вносит кандидатуру на премьера. Парламент формировал правительство, утверждал премьера, заместителей председателей правительства, министров. То есть сильный парламент и нормальный президент.

– Как же в итоге был принят ельцинский вариант?

– Вечером накануне последнего заседания звонок по телефону: «Анатолий Иванович, подойди, пожалуйста, завтра на общее совещание на час раньше». Прихожу. Смотрю: на голосование выносится совсем другая конституция. Не та, что мы все это время обсуждали. Времени, чтобы с ней ознакомиться, осталось всего час.

Зашли в зал. Выходит Ельцин. Говорит: «Я, как высшее должностное лицо, тоже имею право вносить свой проект. Вы работали, спасибо за ваш вариант. Но у меня есть свой. Я имею на это право?» Из зала ему кричат: «Имеешь, Борис Николаевич». Он: «Голосуем от противного. Если мой не пройдет, будем ваш рассматривать. Кто против моего варианта, встаньте».

– И много встало?

– Я встал, Литвинцев, всего человек сорок. Ко мне подошли, записали кто я, откуда. И мы ушли. Остальные подписали документ, и получили на память по золотой шариковой ручке.

– А почему вы были против?

– Я прочитал конституцию, она суперпрезидентская. Ограничены права уже не Верховного Совета, а Госдумы. Контроль за деятельностью президента уменьшен, роль конституционного суда уменьшена, все изменилось. И база местного самоуправления не заложена. А что такое местное самоуправление я знал на собственном опыте, в новом документе для этого никаких предпосылок.

– Конституцию еще ведь надо было утвердить на всенародном референдуме.

– По закону проект конституции должны были предварительно обсуждать в субъектах федерации. Тула вошла в число первых пяти областей, где это происходило. Приехал к нам Станкевич от президента и Румянцев от Верховного Совета. В доме политпросвещения собрались все депутаты областного, городских, районных советов и поселковых сельсоветов. Всего около девятисот человек. Обсуждали два проекта – президентский и Верховного Совета. И президентский не получил поддержки в Тульской области, был одобрен вариант Верховного Совета. То же самое в Кемерово произошло. И когда они увидели, что непрохонже, сразу отменили обсуждение и отправили конституцию на референдум. Ну а что было потом, вы знаете.

Мне, кстати, после того, как я голосовал против, утром Севрюгин сказал, что я не имею права работать в органах власти, не поддерживая Ельцина. И действительно, когда областной Совет распустили, фонд имущества, где я был председателем, переподчинили администрации, я был уволен.

– На недавнем референдуме вы голосовали за поправки?

– Конституция безусловно требовала коренных изменений. И то, что Путин внес существенные поправки, я поддерживаю. Но теперь надо идти дальше, заниматься такими проблемами как роль местного самоуправления, выстраиванием бюджетных и налоговых взаимоотношений субъектов, муниципальных образований с центром и, конечно, пенсионной реформой.