Известные тульские сидельцы: Основатель «Спартака», брат Твардовского, автор «Красивой девочки Лиды»

Фильм об Эдуарде Стрельцове вновь напомнил о том, что часть жизни, пусть и далеко не лучшая, этого знакового для своей эпохи человека прошла в Тульской области – в поселке Шахтерский рядом с городом Донской. Эдуард Стрельцов год и девять месяцев отбывал наказание в исправительном учреждении УЮ 400/5 или ИТК-5. И это не единственный известный сиделец на тульской земле в советское время.

Петр Старостин в Туле вел подрывные работы

На рубеже пятидесятых годов на стройках народного хозяйства в Туле вплоть до окончания срока работал один из знаменитых братьев Старостиных, основателей «Спартака». Братья были арестованы в 1942 году. Самый младший – Петр после войны оказался в Туле на строительстве цементного завода металлургического комбината.

Интересно, что на проходившей в то время в Туле стройке первой в СССР кислородной станции для металлургии бывал в то время уже опальный, находившийся фактически под домашним арестом знаменитый физик Петр Капица. Петр Леонидович работал по приглашению академика Бардина и следил за тем, как идут работы. Идеи применения кислорода в металлургии его интересовали давно, еще с довоенного периода, и он считался крупным специалистом в этой проблеме.

Труд же заключенных на Новотульском металлургическом вынужденно использовался еще с тридцатых годов, ведь заманить обычных рабочих туда, где практически нет условий для нормальной жизни, было очень сложно. Кроме зеков и военнопленных на строительные объекты Новотульского завода пригнали после войны 1 600 репатриированных рабочих, главным образом из Норвегии, немецкого плена, сохранив им даже некоторые привилегии вольняшек. В подавляющем большинстве это были бывшие рабочие из Украины, Белоруссии, Краснодарского края и Саратовской области.

Флаг над восстановленной доменной печью Новотульского металлургического комбината. 31 декабря 1948 года

«В окрестностях Тулы, у поселка Криволучье, находилось оцепление для строительства цементного завода, а рядом небольшой лагерь, куда я и был доставлен, – писал много позже в своих воспоминаниях Петр Петрович. – В лагере находилось не более 200 человек, в основном обслуга и руководящий состав стройки, целиком состоящий из заключенных, в который вскоре входил и я, будучи назначен старшим прорабом строительных работ. Этой специальностью я овладевал на протяжении всех лет пребывания в лагерях».

Кроме того, несмотря на статус заключенного, пришлось ему осваивать и подрывные работы. «Из Тулы приехал специалист, привез аммонал и бикфордов шнур, сдал под расписку на хранение, провел двухчасовой инструктаж и уехал».

Поскольку со своей работой осужденный справлялся успешно и начальнику лагеря майору Зыкову, по мнению Петра Петровича, нравилось, что взрывы производят впечатление большого размаха руководимого им строительства, начинающий подрывник находился на особом счету. Ему даже разрешили поставить в зоне лагеря временную палатку и освободили на двое суток от работы, когда в гости приехала с сыном жена Зоя.

По просьбе нового директора завода Дзюбы Петра Старостина расконвоировали с условием возвращаться в лагерь не позже указанного срока. В марте 1952 года, после того, как закончились десять лет заключения, но Старостину было запрещено проживать в 20 городах СССР, включая Тулу, по ходатайству дирекции и профкома Новотульского металлургического завода перед управлением МВД по Тульской области ему была разрешена временная прописка сроком на один год с пролонгацией на последующие годы.

На заводе Старостин работал заместителем начальника ремонтно-строительного цеха и одновременно был тренером футбольной команды завода.

Понятно, что о знаменитом заключенном в то время никто не писал. Однако о том, что в Туле находится один из братьев Старостиных, в городе знали. Удалось даже найти человека, который видел, как Петр Старостин руководил командой «Металлург», стоя у бровки поля. Это ветеран «Тулачермета» Николай Андреевич Турбин. В то время он был еще совсем мальчишкой, и помнит только сам факт – что команду тренировал Петр Старостин. Потом, после паузы, добавил: «Помню, что у него был очень интеллигентный вид».

Из заключения Петр Старостин вернулся с туберкулезом в открытой форме. Однако ни жена, ни сын, навещавшие его в Туле и евшие вместе из одних тарелок, не заболели. Во время операции, спасая легкие, пришлось удалить ребро. Доктор Перцовский, который проводил операцию, сказал: «Считайте, миллион выиграли в лотерею». И оказался прав. Петр Петрович Старостин жил еще долго и умер 10 марта 1993 года.

Автор «Красивой девочки Лиды»

Некоторые строки поэта Ярослава Смелякова знают даже те, кто вообще не любит поэзию. Еще бы, ведь все мы смотрели «Операцию Ы», и помним, как Шурик спрашивал у Лиды: какое у вас любимое стихотворение Ярослава Смелякова? И потом выхватывал с книжной полки стоявший под рукой сборничек и по памяти декламировал: «В оконном стекле отражаясь, по миру идет не спеша хорошая девочка Лида…».

Автор этого прекрасного стихотворения написал его вскоре после своего первого заключения, в 27-летнем возрасте. В 1934 году он попал под репрессивную кампанию после убийства Кирова и отбыл трехлетнее заключение. Двух его близких друзей — поэтов Павла Васильева и Бориса Корнилова по этому же делу расстреляли.

В июне 1941 года Смеляков ушел на войну, служил рядовым на Северном и Карельском фронтах. Попал в окружение, и находился в финском плену до 1944 года. После заключения мирного договора с Финляндией вернулся домой, и в 1945 году оказался под Сталиногорском в проверочно-фильтрационном спецлагере № 283. За то, что оказался в плену, получил срок, который отбывал в лагерном отделении девятнадцатой шахты треста «Красноармейскуголь». Тогда эта шахта находилась между современными городами Донской и Северо-Задонск, сейчас же это микрорайон города Донского. На шахте работал банщиком, затем учетчиком.

В Сталиногорске известному поэту очень помог главный редактор местной газеты Константин Разин. При его содействии Смелякова приняли в штат газеты «Московская кочегарка», где он работал ответственным секретарем. Ярослав Смеляков выступал с творческими отчетами перед шахтерами, строителями, колхозниками. А кроме того руководил литобъединением местных поэтов и прозаиков. Приютил же его в своей комнате в коммуналке коллега-поэт, пришедший с войны с тяжелым ранением Степан Поздняков.

В Сталиногорске были написаны стихотворения «Памятник», «Вот опять ты мне вспомнилась, мама», «Пряха», «Милые красавицы России», «Кладбище паровозов», пьеса о шахтерах «Друзья Михаила Югова». Почти все – под впечатлением встреч и знакомства с местными людьми. Например, герой поэмы «Лампа шахтера» – новатор-горняк Михаил Фомченков.

В 1948 году Ярослав Смеляков был освобожден, освобожден, а в 1951-м по доносу вновь арестован и отправлен уже в заполярную Инту. Отбывал срок до 1955 года, после чего возвратился в Москву. А реабилитировали его только в 1956 году.
В 1979 году в музее истории Новомосковска открылась мемориальная комната лауреата Государственной премии и премии Ленинского комсомола Ярослава Смелякова.

Военнопленные

Среди интернированных военнопленных Сталиногорска, которые проходили проверку вместе со Смеляковым, значится и брат автора «Василия Теркина» Александра Твардовского Иван, судьба которого сложилась очень трагично. Он также попал в финский плен в первые годы войны. Отказался воевать на стороне финской армии против СССР и отправился на лесоповал. В мае 1943 года после неудачной попытки бежать был заключен в штрафной лагерь для русских военнопленных. Отсюда его вызволил предприниматель шведского происхождения Сёдерлунд, которому нужны были литейщики для своего производства. В конце 1944 года Иван предпринял еще одну попытку бежать – в нейтральную Швецию. Здесь Твардовского направили в лагерь для интернированных беженцев, а после получения шведского паспорта для иностранца он устроился на работу.

В 1946 году после «Обращения правительства СССР ко всем советским гражданам (подданным), находящимся за границей…», при посредничестве советского консула вернулся на родину. Однако все обещания правительства оказались лукавыми. С возвращением в СССР у Ивана Трифоновича начался долгий путь сначала по местам заключения. Несколько месяцев он провел в одиночной камере Лубянской тюрьмы. В конце концов был приговорен к
десяти годам исправительно-трудовых лагерей за нарушение воинской присяги и переправлен на Чукотку.

Поскольку в написанных Иваном Твардовским воспоминаниях «Родина и чужбина» Сталиногорск не упоминается, можно предположить, что в здешнем фильтрационном лагере он побывал сразу после этапирования из выборгской, потом ленинградской тюрьмы. А уже отсюда его доставили в Москву.

Еще одним знаковым военнопленным, оказавшимся в Туле, стал немец Карл-Хайнц Хайманн. Девятнадцатилетним парнем, уже после окончания войны, 10 мая, он попал в плен.

«Надо было перейти дорогу, мы выползли из леса и услышали: «Хенде хох», – рассказывал он. – Я понятия не имел, что кончилась война, подписана капитуляция. Да и кто нас спрашивал? Посадили на поезд и отправили в Россию».

Сначала приехали трудиться на морозе в Рыбинск, потом в Тулу – строить двухэтажный дом для руководства дорожного управления. «Из пятнадцати человек в нашей артели у двенадцати обе руки левые были. Скажем, плотник до войны делал скрипки. Остальные о строительстве тоже понятия не имели. А единственный каменщик в основном клал печки простым русским за хлеб и червонцы. В 1995 году я специально попросил знакомых русских журналистов узнать, что стало с тем домом и электростанцией. А через год встретил кого-то из них на чемпионате Европы в Англии. Оказалось, электростанция работает, дом стоит. Я себя великим зодчим почувствовал!»

Хайманн вспоминал, что первыми его учителями русского языка были шоферы, возившие песок для строительства дороги под Тулой, которую не строили даже, а расширяли сантиметров на пятьдесят с каждой стороны. Года через два выдали пропуск, смог выходить из лагеря. Работал заведующим магазином для русских вахтеров. На почве футбола сдружился с замполитом, с которым сначала просто обсуждали игру, а потом вместе стали ходить по субботам на стадион в кремле. В конце концов немца стали отпускали и в одиночку. Хайманн вспоминал, что скоро его уже узнавали местные милиционеры. Приветствовали при встрече: «Фриц, как дела?» Садился в первом ряду, и соседи угощали хлебом, салом, давали водки хлебнуть из-под полы.

Карл-Хайнц Хайманн домой вернулся в конце 1949 года. Был известен как главный редактор, а потом и издатель популярного немецкого еженедельника «Киккер», считался одним из главных специалистов в мире по советскому футболу. Дружил с Валерием Лобановским, успев, правда, еще и разругаться с ним, а потом помириться. Умер в возрасте 85 лет в 2010 году.

Автор - Сергей Гусев