«Нас считали недолюдьми»: история спасения 19-летнего студента из Мариуполя, который приехал в Тулу

19-летний Дмитрий Зиновин с трудом смог выбраться из Мариуполя. Сейчас молодой человек живет в Туле и уже оформляет себе российское гражданство. Через что прошел юноша и какие планы строит на будущее? Своей историей он поделился с «Тульскими новостями».

- Расскажите о начале военных действий в Мариуполе 24 февраля 2022 года. Накануне предполагали, что такое вообще может случиться?

- По-началу был ступор. Мы понимали, что что-то не так и техника по городу ездит. Но как-то беспечно отнеслись к этому. Буквально 23 февраля я праздновал с дедушкой День защитника Отечества. А вечером продолжил посиделки с подругой. И уже на следующее утро я просыпаюсь от телефонного звонка от мамы. Она говорит: «Дима, началась война». Я не понимаю, что делать. Люди на улице паникуют, в магазинах — пустые полки. Я даже не понимал, насколько все серьезно. Я купил 5 килограмм картошки и 2 килограмма цветной капусты. Было очень тяжело. В начале марта отключили еще и связь, воду, свет, чуть позже отопление и газ.

- Как вы тогда готовили кушать, если не было газа?

- Была напряженка с водой и едой. Нам приходилось готовить на костре. Варили крупу, картошку. Иногда даже могли побаловать себя и блинчики жарили на воде. Было вообще такое, что я одну неделю ел только варенье из груш. Делали суп из одного картофеля, двух ложек масла и кипятка. Мы собирались с соседями, очень сдружились за это время. Техническую воду брали в подвале, пока она еще была. А за питьевой ходили на колодец, который находился в километре от нас. Как-то мы с папой пошли туда и попали под обстрел. Было очень страшно. Только когда очистили Октябрьский район, где я жил, тогда стали завозить гуманитарную помощь. И русские военные помогали нам, даже отдавали свои припасы. А так людям приходилось заниматься мародерством.

- Как лично Вы относились к таким людям, которые занимались мародерством? Самому приходилось ли?

- Когда людям действительно нечего есть и необходимы лекарства в целях выживания, то я это понимаю. Вообще, мародерством в первую очередь занимали украинские военные. Я видел, как они обносили ювелирные ломбарды, а потом уже магазины и аптеки. А еще видел людей, которые просто бесились с жиру. Например, обворовывали секонд-хенд и дрались за вещи. А еще в одном из торговых центров видел как мужчину просто затоптали и он долго лежал. Выносили все! Даже двухметровую статую медведя вынесли и люстру. Мы же с папой пришли на склад, когда это официально разрешили. Солдаты ДНР нам сказали, что на этом складе можно взять продукты, потому что все равно просто пропадут. И мы тогда взяли мешок печенья. Это было в середине марта. А до этого выживали как могли…

- Если говорить о 2014. Что происходило в Мариуполе?

- Мне тогда было 12 лет. Я мало, что помню. Знаю, что был референдум в Мариуполе и больше 77% людей проголосовали за присоединение к ДНР. В итоге это как-то подавилось украинскими властями. Помню, были беспорядки со стороны батальона «Азов» (признан экстремистской организацией, запрещён на территории РФ) Например, в центре города подожгли городской исполнительный комитет. Там находились люди внутри, работали… И отделение банка тоже спалили.

- А если вернуться в 2022 год. Что видели в феврале-марте?

- ВСУ и азовцы (батальон признан экстремистской организацией, запрещён на территории РФ) поджигали дома, стреляли по мирным и при мне прям кололись наркотиками. Когда мы готовили кушать во дворе, с соседнего дома выбегает мирный и кричит: «Забегайте в подъезд и закрывайте дверь, потому что в наш дом зашли азовцы (батальон признан экстремистской организацией, запрещён на территории РФ) и говорят, чтобы мы выходили. Им нужны верхние этажи. А кто не выйдет — стреляют по ногам». Еще помню, как мы ходили кормить котов. Они жили в квартире, которая находилась в Ильичевском районе. Мы 3 недели не могли к ним попасть, потому что сильно стреляли. И вот мы пошли… Было страшно. Два кота из трех выжили. У одного походу сердце не выдержало. Кстати, тот район еще не был зачищен. Было так депрессивно все. Очень много погибших людей. В каждом дворе были стихийные кладбища. Некоторых людей даже не смогли закопать, просто так и лежали. А кого-то заворачивали в одеяло или ковер. Вообще, смотришь на людей голодных, на их пустые кастрюли — очень грустно. Мы еще тогда встретили папиного знакомого, он попросил у нас хлеб и сказал, что заплатит 100 долларов за него. В итоге мы бесплатно поделились.

- Действительно ли, что в Мариуполе царил нацизм и права людей ущемляли?

- Даже за последние годы если говорить. Вот эти законопроекты, которые выходили о том, что вся сфера обслуживания, образования должна перейти на украинский язык. Притеснение было жесткое. У нас в вузах просто буквально не давали права и возможности подготовить тот же доклад на русском языке. Даже кассиров бедных штрафовали на два месячных оклада за то, что они говорили на русском. Нас считали на Западной Украине недолюдьми. Многие мои друзья и знакомые вообще отказались со мной общаться, когда узнали, что я выехал в Россию. Кстати, у меня же корни русские. В мирное время мне говорили в университете, чтобы я молчал о своем происхождении, о том, что я русский. Мне было очень обидно. А соседка моя, ей 87 лет, родом из Житомирской области. Она ругалась со всеми и доказывала, что она истинная бандерка и ее парни сейчас покажут нам настоящий ад. Говорит, что на Донбассе одно быдло живет: «Есть люди, а есть людишки. Вот люди с Донбасса — это людишки. Вас всех, недолюдей, как говорила Тимошенко, надо обнести забором и бомбы поскидывать». Вот так и говорила.

- Правда, что мариупольцы научились различать, когда снаряд летит от них, а когда в город?

- Правда. А еще научились считать по секундам. Вот авиаудар, например, сначала идет вспышка света, а потом через несколько секунд идет волна, будто сквозняк. Так вот в зависимости от того, когда прошел этот сквозняк, можно понимать на каком расстоянии. Приблизительно 1 секунда — это 300 метров. 

- Как Вы думаете, все это изменило Вас? Произошла ли переоценка ценностей?

- Тот, кто видел все это, не может быть прежним. За это время я еще больше сблизился со своими родственниками. И теперь действительно понимаешь ценность жизни. Ты понимаешь, что все твои проблемы, которые были до этого, - ничто. Теперь знаю, что любые трудности — совсем не трудности.

- Расскажите, как удалось выбраться из Мариуполя?

- 29 марта была плановая эвакуация в Володарск. Я до последнего думал уезжать или оставаться. Учитывая, что у меня астма и нельзя дышать угарным газом. И вот, помню, мне стало один раз плохо и я думал, что все — задохнусь. Но слава богу обошлось. После этого точно решил уезжать. Приехал я в Володарск в итоге. Он уже был под контролем ДНР. Там нужно было зарегистрироваться и пройти фильтрацию. Я три дня ждал эту процедуру, так как очередь была очень большая. Первые полтора дня я сидел в школе, куда меня эвакуировали. Там были страшные условия. Люди буквально спали друг у друга на головах, на лестничной площадке и, если повезет, на стуле. А так на досках. Я тогда еще и заболел. Но в Володарске волонтеры оказывали мне необходимую медицинскую помощь, бесплатно кормили. Потом, к счастью, я встретил знакомых моего дедушки и они разрешили пожить у них. Когда я прошел наконец фильтрацию, сразу поехал в Новоазовск. По дороге нас тоже кормили. А потом я доехал в Таганрог. Я был там так растерян. Не знал, как правильно поступить и куда ехать дальше. В итоге позвонил знакомому в Тулу и попросил помощи. В итоге я поехал в Ростов, чтобы привести себя в порядок и поспать, ведь трое суток без сна был. Захожу в номер гостиницы и не узнаю себя. Говорю про себя: «Я не знаю как этого бомжа в гостиницу вообще впустили». Ну а после этого сразу в Тулу собрался ехать. 3 апреля я уже был на месте.

- Какие теперь планы на будущее?

- Я пошел в Туле в миграционный центр, как приехал, чтобы оформить статус беженца. Оформление документов у меня заняло полтора месяца. Но уже подал на гражданство. 20 августа я официально буду гражданином России. Я планирую тут и оставаться. Буду обучаться, работать и развиваться. Ведь жизнь продолжается...