Тула по-прежнему увлечена своим собственным детективным сериалом. Он разворачивается в областном суде, где продолжается громкий процесс по убийству летом прошлого года семьи из пяти человек.

Прокурор и адвокаты подсудимого вызывают и допрашивают свидетелей, озвучивают все новые материалы уголовного дела. Каждое судебное заседание похоже на схватку фехтовальщиков. Выпад, защита, ответное нападение, обмен  ударами… В процессе схваток юристов всплывают все новые и новые подробности этого дела.

 

«Мы в ответственности за тех, кого приручили…»

А больше фактов – больше возможностей для их анализа. Тем более, что очень многие обстоятельства, связанные с убийством семьи Марии Шкарупы, пока не находят объяснения. И главная проблема – противоречие между картиной преступления и психологическими состояниями подсудимого в момент его совершения, нарисованными в существующих версиях.

 

Есть в криминалистике такой термин – «психологический портрет преступника». Каким должен быть характер или психологическое состояние «автора» данного убийства, если судить по его «почерку»?

Убиты фактически беспомощные люди: молодая, но очень маленькая, худенькая и физически слабая женщина и ее пожилая мать, а также трое детей в возрасте от 5 до 9 лет. Забиты молотком. Каждой жертве досталось до 10 ударов. Таких мощных, что брызги крови летели во все стороны, попадая не только на кровати, но и на пол, обои и даже противоположные стены.

То есть выбор жертв и способа совершения убийства говорит или о почти звериной жестокости, даже маниакальных чертах характера того, кто это совершил - о том, что он наслаждался этими ударами, этой брызжущей кровью. Или о том, что преступник на тот момент был в абсолютно невменяемом состоянии: одурманен алкоголем либо наркотиками. Либо не помнил себя, находясь в состоянии аффекта. 

Насколько в рамки такого «психологического портрета» вписывается Иван Иванченко? На время забудем о его заявлении, что свои показания в августе прошлого года он давал под принуждением, и просто проанализируем то, что нам о нем известно.

Мать Ивана Иванченко уверена, что ее сын на подобное не способен. Знающие его люди хором настаивают, что Иван – очень мягкий и добрый парень. Безотказно всем знакомым ремонтировал компьютеры. При этом во всех своих показаниях Иванченко утверждает, что перед преступлением алкоголя и наркотических веществ не принимал. Его близкие и знакомые также не замечали, чтобы Иван употреблял нечто подобное. Никаких психических отклонений психиатрическая экспертиза у него не нашла.

Легко ли обычному человеку, не замеченному в злоупотреблении психотропными веществами и, по утверждениям знакомых, мягкому и доброму, убить? Да еще того, кого хорошо знаешь? Тем более - детей? А в своих показаниях об отношениях с семьей Марии Шкарупы подсудимый рассказывал, что был дружен с сыновьями Марии, часто и помногу с ними занимался. И детали его повествования подтверждают, что Иванченко хорошо знал мальчишек. 

А ни один из нормальных – и находящихся в нормальном состоянии! – людей физически не способен на убийство тех, кого мы приручили - даже если убить надо домашнее животное.

 

Аффект или не аффект? – Вот в чем вопрос!   

Но, согласно версиям следствия, на момент убийства Иванченко был в состоянии аффекта. Хорошо, пусть так.

Чем отличается состояние аффекта? Когда человек в нем находится, то между тем, что он в данный момент творит, и его сознанием буквально воздвигается стена. Преступления, совершенные в состоянии аффекта, происходят очень быстро. Вышел из себя – что-то схватил – тут же убил. Как показывают многочисленные примеры, в таком состоянии люди убивают первым подвернувшимся под руку предметом: ножом, кочергой или чем-то еще менее для этого подходящим.

Почти даже как правило, что в качестве орудия преступления используются предметы, специально не предназначенные для причинения смерти, преимущественно бытового назначения. Так, в 35% случаев применялись ножи: перочинный - в 18%, столовый - 11%, сапожный - в 4%, консервный и шило - в 2 % случаев. Еще в 2% случаев для убийства, совершенного в состоянии аффекта, использовалось охотничье ружье.

Кроме того, находящиеся в состоянии аффекта люди могут причинить своей жертве смерть такими предметами, как топор, отвертка, камень, палка, галстук, брючный ремень, разного рода металлические предметы. Причем в более чем половине случаев виновный держал в руках или носил с собой предмет, ставший орудием или средством совершения преступления, в 13% — вырывал его из рук потерпевшего, а в остальных случаях брал то, что попадалось под руку. А если подходящих предметов под рукой не окажется, находящийся в состоянии аффекта человек пускает в ход руки и ноги, наносит своей жертве множество беспорядочных ударов в разные части тела, готов задушить «обидчика» «голыми руками» или в бессильной злобе кусает его.

При этом, как утверждают психологи, для аффекта характерно двигательное возбуждение, беспорядочные действия, наличие в них автоматизма. В судебной практике встречаются примеры того, что пришедший в состояние аффекта человек может нанести своей жертве, например, до 30 ударов топором.

А по данным статистических исследований в 15% случаев совершения таких преступлений виновные наносили потерпевшему множество ударов и ранений, которые носили характер особой жестокости и являлись отражением необычайно сильного возбуждения и крайнего озлобления.

Конфликтная ситуация и вызванное ею состояние аффекта высвобождают у будущего преступника огромную эмоциональную энергию и «слепую» физическую силу. А кроме того, выходят из-под контроля и некоторые обычно глубоко скрытые отрицательные свойства и особенности личности: мстительность, жестокость, повышенное самомнение, склонность насилием разрешать конфликты, беспринципность, эмоциональная распущенность.

Анализ уголовных дел показывает, что лица, совершившие убийство в состоянии аффекта, как правило, не ведут активной общественной жизни, отличаются сравнительно низким интеллектом и уровнем образования. У них достаточно узкий круг интересов и стремлений. Свыше трети мужчин, осужденных за данную категорию преступлений, систематически употребляли спиртные напитки, а 63% совершили преступление в нетрезвом состоянии.

Нельзя не отметить и роль потерпевших в таких преступлениях. Как правило, для них характерно преобладание негативных личностных качеств. Безнравственное поведение, склонность к употреблению спиртного, антисоциальный образ жизни потерпевших провоцируют преступный акт.

 

«Картина» противоречит «портрету»

Вернемся к показаниям Иванченко, которые он дал в полиции в августе прошлого года. Из них следует, что у нынешнего подсудимого было два, даже три последовательно выдвигавшихся мотива для убийства Марии Шкарупы. Первый, от которого Иванченко быстро отказался – угрозы со стороны некоего таинственного незнакомца. Второй – Мария изнасиловала Иванченко. Третий – Мария оскорбила мужское достоинство своего юного возлюбленного.

Мотива три, итог один: Иванченко сильно разгневался, впал в состояние аффекта и убил женщину.

Впрочем, в случае первого мотива – угроз со стороны незнакомца – никакой аффект вообще не мог возникнуть. Что подтверждается тем, как обстоятельства преступления описываются в показаниях Иванченко.

Иван в одной кровати с Марией Шкарупой. То есть у него под рукой подушки и какие-то вещи, которыми можно задушить женщину. Но эти предметы потенциальный убийца отверг из гуманных побуждений.

Фразы из показаний от 4 августа 2011 года: «Я лежал рядом с ней и два-три часа думал, как буду ее убивать. Думал, что это надо сделать так, чтобы она не мучилась», - уже противоречат версиям о пребывании Иванченко в состоянии аффекта. В таком состоянии, как мы отметили, действуют, не думая. Тем более не обременяют себя соображениями гуманизма.

Дальше – больше. Истерзанный внутренними противоречиями Иванченко пошел курить и на обратном пути заглянул на кухню. Там были ножи. Они находящемуся в состоянии аффекта будущему убийце также показались не слишком гуманным инструментом. Зато таковым предметом оказался молоток, за которым «человеколюбивый душегуб» не поленился слазить в шкафчик.

Заполучив в руки данное «супергуманное» орудие убийства, Иванченко, наконец, лишил Марию жизни. А потом стал думать о том, как ему скрыть следы своего преступления. И для этого решил – новое мыслительное усилие! – «разделаться» и со всеми остальными членами семьи.

В любом случае, из показаний Иванченко от 4 августа 2011 года четко следует, что все пять убийств он совершал не в состоянии аффекта, а под действием страха или рациональных соображений. Однако этим психологическим состояниям противоречит картина преступления: каждой жертве досталось до 10 ударов молотком!

Вывод? Картина преступления не вяжется с психологическими состояниями Иванченко, описанными в его показаниях от 4 августа 2011 года.

Но примерно то же самое можно сказать и о версиях с изнасилованием и оскорблением мужского достоинства! Если молодой мужчина до такой степени вышел из себя, что пошел на преступление – то почему не убил женщину тем, что было под рукой? Потом, согласно показаниям, психологическое состояние Иванченко меняется, и с остальными жертвами он расправляется, чтобы скрыть следы первого убийства. Но картина преступления совершенно одинаковая во всех случаях. 

 

«Екатеринбургский след»?

Получается, что либо состояние аффекта преступника распространялось на всех без исключения членов семьи Шкарупа – что возможно при мотивах мести, ревности, убийства из религиозных побуждений. Либо никакого аффекта не было вовсе. А подобная картина преступления возникла из-за жестокости убийцы или его пребывания  на тот момент в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.

Но тогда это не Иван Иванченко! Мы уже отмечали, что маниакальной жестокости и пристрастия к алкоголю и наркотикам близкие и знакомые за ним не замечали. А мотивов мести и ревности следствие не обнаружило. Правда, тульские СМИ не исключали  мотива убийства им семьи Шкарупа из религиозных побуждений. Но следствием он, насколько нам известно, не разрабатывался.

Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов поспешное бегство семьи Шкарупа из Екатеринбурга в далекую Тулу. В родном городе у Марии и ее матери были хорошие квартира и дача, хорошие места работы и хорошие знакомые. А в Туле, по словам немногих людей, близко знавших обеих женщин, они долго не могли никуда устроиться, бедствовали, жили впроголодь и очень замкнуто.

То есть, поспешный переезд этой семьи в Тулу должен был быть вызван достаточно вескими причинами. Ряд свидетелей отмечает, что в Екатеринбурге Марии угрожали. Кто именно, нам, к сожалению, узнать не удалось. Так же нам неизвестно, дотянулся ли «екатеринбургский след» до Тулы, или страшная трагедия, настигшая семью Марии в нашем городе, все же имела местные причины.

Но то, что Мария и в Туле чего-то или кого-то боялась, подтверждается показаниями свидетельницы Людмилы Буренковой, которая знала семью Шкарупы и сидела с ее детьми. Людмила рассказывала, что 23 июля Мария ей позвонила и настаивала на встрече утром 24. И когда в назначенный день женщины встретились, Мария попросила дать обещание не бросать ее детей, так как всякое может случиться. Кроме того, она говорила, что ее детей могут выкрасть.

Однако Иван Иванченко не был тем человеком, который мог бы угрожать Марии Шкарупе. Для этого у него не было ни мотива, ни возможностей. Во всяком случае, в его показаниях ничто на них не указывает.

 

О чем говорит задвижка

Еще одна очень важная деталь, которая выяснилась уже в ходе суда. На внутренней двери квартиры Марии Шкарупы имелась внутренняя же задвижка.

Как правило, если в квартире есть задвижка, она на ночь обязательно закрывается. А из этого следует, что убийца не мог проникнуть внутрь, используя свой ключ. Ему обязательно должны были открыть дверь хозяева квартиры.

Но тогда убийца – Иван Иванченко? Вовсе  не обязательно.

Из чего исходило следствие, обвиняя в преступлении Иванченко? Из того, что он как близкий Марие Шкарупе человек остался в квартире на ночь. И уже поздней ночью начал убивать спящих женщин и детей.

Но кто доказал, что убийства совершались поздней ночью, а не вечером? По состоянию трупов установить время смерти жертв было невозможно.

Во всяком случае, дети точно лежали в постелях – когда их тела обнаружили, они были раздеты для сна. Но Валентина Бормотова на момент гибели была в домашнем халате, под которым на ней было надето нижнее белье – трусы и лифчик. Не ночная сорочка! А на голове у нее была повязана косынка. Именно такой наряд пожилые женщины обычно носят у себя дома в течение дня.

Кроме того, как установили криминалисты, Валентина Бормотова была убита на кухне.

То есть, получается, что мать Марии Шкарупа еще не спала.

Но сама Мария была найдена в ванне голой! И, судя по следам крови, она была убита у себя в постели.

Но кто может доказать, что на момент гибели она там спала? Тем более – не одна? Следов полового акта не осталось. А убийца мог просто схватить хрупкую и легкую женщину и толкнуть ее на постель, чтобы уже там убить. И раздеть тело после смерти.

Хотя, может быть, Мария и спала. Мало ли – пришла с работы усталая и прилегла отдохнуть. А в это время кто-то нажал на кнопку дверного звонка.

Могла ли Валентина Бормотова кого-то впустить в квартиру?

Могла, если человек был ей знаком, и если было еще не слишком поздно.

Как правило, маленьких детей укладывают спать уже в 9 вечера, когда заканчивается передача «Спокойной ночи, малыши». И с 9 до 10 вечера еще вполне приемлемо открыть входную дверь даже перед не слишком хорошо знакомым человеком.

Как утверждают свидетели, семья Шкарупа мало кого пускала к себе домой. Но ведь не один же Иван Иванченко был с ней знаком.

Выступавший на суде свидетель Михаил Евдокимов заявил, что состоял в близких отношениях с Марией Шкарупой. И в последний раз видел ее за неделю до происшествия.

А бывший муж Марии?

Кто-то из рабочих, делавших в мае того же 2011 года ремонт в квартире Шкарупа?

Коллеги по работе? Кто-либо еще, связанный с риэлторской деятельностью Марии?

Знакомый, приехавший из Екатеринбурга?..

Пожалуй, любому из этих людей Валентина Бормотова могла открыть дверь квартиры. Причем, в роли убийцы мог выступить как сам вошедший, так и тот – или те – кто ворвался в коридор вслед за ним.

А что? Вполне себе рабочая версия, ничем не хуже других. Хотя, конечно, ничто не может быть роскошнее версии об убийстве на почве изнасилования. Доводилось слышать, что за это женщины убивали мужчин. Но чтобы наоборот?!

 

Преднамеренное убийство?

Давайте рассмотрим, насколько в картину данного преступления вписывается версия преднамеренного убийства. Сразу оговоримся: то, что его совершил Иван Иванченко, возможно, но для этого у него просто нет мотива или следствие этот мотив не нашло.

Прежде всего, версия о преднамеренном убийстве косвенно подтверждается тем, что тела жертв сложили в ванне. Объяснение этого факта, приведенное в показаниях Иванченко – дескать, он боялся, что кровь убитых просочится в квартиры нижнего этажа – выглядит достаточно наивным. Чтобы кровь никуда не просочилась, достаточно было оставить тела в постелях.

А вот запах из жилых комнат к соседям очень бы даже просочился. И быстро. Да еще в такую жару, какая стояла летом 2011 года. Но ванная комната имеет собственный вентиляционный канал. А ванна - сток для выделяющихся из трупов жидкостей.

Следовательно, убийце было нужно, чтобы тела как можно дольше не обнаружили. Зачем? Либо для того, чтобы успеть уехать, скрыться. Либо для обеспечения себе алиби.

Мог ли всеми этими соображениями задаваться человек, находившийся в состоянии аффекта и впервые совершивший такое преступление? Вряд ли. А вот тот, кто заранее спланировал преступление, мог предусмотреть и «пути отхода».

Косвенно намекает на преднамеренное убийство и последовавшее за ним тщательное уничтожение в квартире всех следов, всех отпечатков пальцев. Вряд ли с этим так хорошо справился бы человек, совершивший преступление в состоянии аффекта.

Кстати, разве можно исключать предположение, что молоток убийца принес с собой, заранее зная, для чего он его использует?  Ведь нет никаких доказательств, что орудие преступления принадлежало семье Шкарупа. На нем не осталось ни меток, ни отпечатков пальцев кого-либо из членов этой семьи…

 

Кроме того, с версией о совершении преступления Иваном Иванченко не вяжется масса других мелких деталей, составляющих его картину. Что значит: мы очень многого не знаем. Ведь любой детектив учит нас, что истинной является та версия преступления, в которую укладываются все известные факты.

Но суд над Иваном Иванченко еще продолжается. А значит, мы можем получить какие-то новые кусочки мозаики,  которые позволят сложить целостную картину этого преступления. Поэтому, скорее всего, наша книга не окончена. Продолжение следует!