«Наши ребята могут все» – интервью с ветераном боевых действий Афганистана Юрием Астаповым

36 лет назад наши войска покинули Афганистан, закончилась Афганская война, эта война не очень известная молодому поколению, но и для старшего поколения сейчас она открывается с другой стороны...

С Юрием Михайловичем мы познакомились лет 15 назад. Собеседник увлеченно и интересно рассказывал про человека, который героически воевал три года в Афганистане, ловил бандитов у нас в 90-ые, ну а сейчас он директор тульского филиала «Билайна».

Хочешь познакомлю? Даже спрашивать было не надо. Конечно хочу! Сколько потом не удавалось с ним пообщаться, это всегда было интересно. И про прошлое, и про настоящее. Про прошлое, потому что он там был, думал о том, что происходило и почему, про сегодняшний день, потому что огромный опыт и знания позволяют видеть и людей, и события под углом, который честно признаюсь, для меня недоступен... Но интервью про Афган рождалось очень непросто. Очень интересный разговор на диктофон, который не хотелось прекращать, а потом непростая задача передать то, что хотел сказать собеседник. Не даты и факты, а суть и настроение того времени.

Давайте сначала. Как вы считаете, почему началась война в Афганистане?

- Если вкратце то, Афганистан всю жизнь был интересен это огромная территория плюс природные ресурсы. В-третьих, людские ресурсы: народу много, а работы нет. Ну и это подбрюшье СССР. Американцы стравили там этнические группы: клан тех, клан этих. И пошла междоусобица. А нам нужно было защищать свою страну.

 Моджахеты нападали на пограничников? Сейчас об этом вообще не говорят

 - Да. Обострилась территория в Афганистане, стало сложнее и на границе. Участились обстрелы пограничных застав, обстрелы нарядов, обстрелы населённых пунктов, начались попытки прорывов через границу государственную.

Про Афганистан мы еще поговорим. Давайте сейчас про Вас. Как вы попали в Афганистан? В каких войсках там служили?

- Служил я в составе пограничных войск в период 1983-1985 годов. В начале в составе Пянджской ДШМГ, далее в составе ММГ ПВ. Я был молодым лейтенантом, год как закончил учиться. Но мне сказали, что надо поехать в Афганистан, - я поехал. В Пянж приехал 23 февраля вечером. И уже в 8 утра нас подняли по тревоге, и в 10 утра я лежал в арыке с автоматом. Колонна мотоманевренной группы попала в засаду. Вылетаем на вертолетах. Подлетаем, все горит, все гремит, горят 2 БТР. Ни черта не понятно, что происходит. Задача сесть, прикрыть колонну, отбить духов как можно дальше и дать колонне уйти. Борт зависает метра на три над землей, нам говорят: «Ребята, прыгайте, иначе машины сожгут. Вот представь, у тебя 3 боекомплекта, рюкзак, ну, где-то там патронов штук 500, гранаты, воги. Уже весь нормальный и твои 80 килограмм, и прыгаешь с трехметровой высоты. А ты меня спрашиваешь, как колени... Какие ноги должны были быть? В итоге выбора нет, прыгаешь, а это для понимания все равно как со второго этажа прыгать. Если не прыгнешь, понимаешь, что сожгут вертолёт и ребята погибнут. Сиганули, вертолёт ушёл. Мы нырнули в арык (канава вдоль дороги) возле горящего БТРа. Подползли, посмотрели. БТР пустой, значит ребята ушли, слава богу. А как, что дальше делать? Теоретически все понятно, а на практике? Вот учил историю военноого искусства семь лет. Начиная от македонской фаланги, заканчивая там последними событиями, партизанскими движениями. Но это теория. Учат всегда прошедшей войне. В итоге постреляли, отбили духов, колонна ушла, вертолёты улетели, а мы то остались. Блин, они то идут, блин, понимаешь? Астафьев Сергей - зам командира взвода подползает и говорит: «Командир, все нормально, главное - уйти живыми, мы задачу выполнили». Ну, где-то мы поогрызались, наверное, полчасика. Потом маневренная группа пришла на БМПшках, огрызнулась хорошо, мы на броню и ушли. Знаешь про первый бой если аналогию провести можно с фильмом «В бой идут одни старики», когда в первый бой они полетели, там их до этого сначала натаскивали, натаскивали. А после первого боя командир этот спрашивает у лейтенанта: «Что видел?» А он отвечает: «Все видел - кресты, кресты, кресты». - А что делал? - Не знаю.

Страшно было?

- Конечно, страшно. Я всегда говорю, есть четверостишие Юлии Друниной, она написала его в 1944 году.
"Я только раз видала рукопашный, раз — наяву и сотни раз — во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне". 
Если убьют, то как бы не так страшно. Ну, убили и убили, свершился факт. Задача была, чтобы все вернулись домой.

Насколько понимаю, таких вот боестолкновений у Вас не мало было? Можно к такому привыкнуть?

- Человек вообще ко всему привыкает. Но, ты знаешь каждое событие, оно само по себе отдельное, да, были и очень похожие, потому что ситуации, когда колонна попадает в засаду, они однотипные. Обстрел. Подбивают первую и последнюю машину. И дальше просто начинаешь работать. Из подбитых машин эвакуируешь бойцов, если они сами не вылезли, подбитые машины на обочину сбрасываешь, чтобы колонна двигалась или цепляешь, оттаскиваешь назад.

Вот если ты делаешь засаду, это совсем другое. Каждая засада - это индивидуальная история, да, это как спектакль. То есть, во-первых, к нему очень долго готовятся. Идёт тренировка, изучается район, сложность в том, что когда нас выкидывали на засаду, мы района практически не знали вживую. То есть мы изучали его на карте. Мы могли, скажем, с разведгруппой пролетать на вертолёте, посмотреть сверху, но картинка сверху и картинка, когда тебя сбросили на землю, она абсолютно разная. Я могу рассказать такой пример. Однажды, когда я был уже в маневренной группе и практически территорию облазил всю на пузе, это произошло. В один из дней вызывают к командиру, прихожу, он мне говорит: «Так, ты территорию хорошо знаешь, сейчас придёт борт, надо навести летунов на кишлак».

Залезаю в вертолет МИ-26, открывает колпак, сажусь впереди, одеваю шлемофон, командир борта говорит: «Веди». Я говорю: «Ну поднимаемся, взлетаем». Поднялись. Вроде всю территорию знаю, а здесь, с воздуха, вот база наша, вот дорога, а где кишлак? Хрен его знает, то ли слева, то ли справа, то ли сзади. Командир карту дает, да мне карта не поможет, я говорю: «Не могу карту с землёй связать». В итоге говорю ему выходить на дорогу, он развернулся, сделал круг. Дальше идем по дороге прямо, в итоге сориентировался по приметам, мостик, арык, уходим влево, там через него там километра 4 кишлак. Все, мы чётко на него вышли. В итоге поучаствовал в известном приеме «карусель» – это когда вертолеты по очереди, каруселью заходят на цель. Проклял все на свете. Они когда пикируют вниз, два метра до земли, и ощущения крайне неприятные, никакиеиамериканские горки не сравняться. В итоге нормально все отработали. Ребята отстрелялись, отбомбились, ушли. Потом уже другую группу туда прислали. Они собирали, зачищали кишлак. Вот это вторая задача.

Третья задача - зачистка местности, это вообще отдельная история. Как правило, кишлаки, которые зачищали, мы не знали. Да и сами кишлаки: очень узкие улочки, идти на броне сложно. Были случаи, когда просто застревали. То есть машина втискивалась, пытался продавить, не получалось. То есть ты идёшь вот эти глиняные дувалы, вот такие узенькие окошки, откуда чего стрельнёт и где в тебя гранату кинут, тоже непонятно. Вот поэтому на крыши залезали, чтобы как-то хотя бы чуть-чуть сверху посмотреть. Четвертая задача - выдворение бандгруппы, которая прорвалась на нашу территорию. 

Какая операция больше всего запомнилась?

- 28 мая 1984 года была обстреляна мотоманевренная группа пограничных войск. Это был очень мощный плевок — в день пограничника стрелять в пограничников. В Москве состоялось большое совещание, на котором Юрий Андропов ( председатель Президиума Верховного Совета СССР)  и командующий пограничными войсками Вадим Матросов поставили задачу найти и уничтожить тех, кто стрелял. Нам поставили задачу выдвинуться на место, вести наблюдение, никому себя не обозначать и собрать информацию о том, где находится банда. При этом уже кое-какая информация была.

Нас выкинули километров за 10 до места, и туда мы уже пошли пешком, чтобы нас не засекли. Днём мы отлеживались и наблюдали, а ночью двигались. И получилось так, что мы очень удачно легли прямо на тропу, по которой двигались караваны. За 10 дней мы отсекли их штук 6. Но нам надо было найти конкретный караван, потому что наши ребята не просто из миномётов были обстреляны, а по ним стреляли ракеты. Ракеты впервые появились. Потом оказалось, что система очень простая: обычная труба режется пополам, кладётся НУРС (неуправляемый реактивный снаряд) батарейка, и ракета улетает. То есть куда Бог пошлёт. 

Нам задача - найти и наказать. Закрыли район, где они могли находиться. Выкинули, наверное, групп 20 человек по 10-15 там каждая, выкидывали где-то километров за 10 примерно до возможного расположения базы. Днём нужно отлёживаться, ночью - выдвигаться, закрывать район и вести наблюдение. Больше ничего не делаем. И вот, представляешь, на шестые сутки на нас выходит караван. Обалденный караван - верблюды тащили на себе 4 миномёта 120, то есть на одном ствол висит, на другом плита висит, верблюды, ящики. Отследили, что караван ушёл в Ташкурган. Нас возвращают на базу, а в 4 утра нас поднимают, и полшестого мы Ташкурган закрыли полностью. Ташкурган он немного похож на Мармоль.

Он, конечно, не так был закрыт как Мармоль, но тоже прилично. Пянжская ДШ села с той стороны, а мы сели на русло сухое, то есть в низине оказались. В 8 утра базу начали утюжить. Сначала прилетели самолеты «сушки», потом вертолеты пришли, дальше - «Град» из-за сопки. А ночью они пошли на прорыв из кишлака. За ночь мы отбили минимум три атаки. Они нас утюжили миномётами ночью. В итоге у нас осталось по одному магазину, потому что, когда подняли по тревоге, то никто не рассчитывал, что такие боевые действия будут. Еще одна попытка прорыва и кранты. У меня мужики поползли за трофейным оружием. Мы ракетой подсветили, но все равно риск огромный. Можно было нарваться на мины, на раненого духа. Но мужики-герои, притащили 2 дегтяря (пулемет Дегтярева — прим. ред.) каждый с тремя, четырьмя дисками, гранатомёт приволокли, ещё автоматов много собрали. Выстояли. А к утру уже борты наши пришли, прикрыли. И мы пошли на зачистку кишлака. В итоге задача выполнена, нашли ту ракетную установку, которая обстреляла наших ребят. Вот тогда я понял, что наши ребята могут все.

 Много рассказывают о положительных изменениях после того, как командование передали Борису Громову. Было бы интересно услышать об одном из них?

- С приходом командующим 40-ой армии Бориса Громова порядка стало больше. Появилось такое понятие, как «договорной район». Суть в том, что если дорога проходит через 10 кишлаков: 3 - лояльные к афганскому правительству, 2 нейтральных и 5 воинствующих, проводилась работа. С учётом агитации специальное политуправление Министерства обороны создавало агитационные группы, которые читали лекции, раздавали листовки, объясняли, что хорошо, а что плохо. А мы, в свою очередь, выезжали к старейшинам в кишлак и говорили: «Ребята, завтра через кишлак пойдёт колонна. Давайте договоримся так: мы проходим, никого не трогаем, но если хоть один выстрел — не обижайтесь. Договорились? Договорились». Вот сколько раз было: идёт колонна, а вдоль дороги стоят моджахеды с оружием на джипах и просто смотрят на тебя. Вот это появилось только с приходом Громова. 

До него идёт колонна, чья? Понятно, что наша, армейская, да никакого охранения, никакого прикрытия. Вот к мосту подъезжаем, проверяли нас, не проверяли, никто не знает. Когда Громов пришёл, он начал наводить порядок. Если идёт колонна, больше ни одной колонны навстречу не выйдет, пока первая колонна в пункт назначения не дойдет. Все мосты стали проверять сапёры. С минами вообще интересно. Вот как можно поставить мину в асфальт? Элементарно - есть два варианта.
Первый: выжигается асфальт. Колесом плавили. Но это заметно, что пятно чёрное. Поэтому подкапывали сбоку и клали под самый асфальт. Ну, по любому 12 тонн БТР всегда продавят асфальт. Асфальт там тоненький, хряк и наехал на фугас 20 килограммовый ящик взрывчатки.

 Вы рассказывали что дважды ранены были? Как это произошло?

- Первое ранение получил в ноябре 1983-ого года во время сопровождения колонны. Мы шли на БТР уже с боем, смотреть на дорогу некогда было. Наехали сначала на мину, она нас обездвижила, оторвало переднее правое колесо как раз под командиром. И одновременно с двух сторон мы получили две гранаты от базуки - одну под башню, другую - в отсек двигателя. Контузия, множественные осколочные. Второе ранение было в ноябре 1984 года при обстреле из миномётов. Мы находились на зачистке в кишлаке, попали под обстрел, нас утюжили очень долго. 
 
А что с вашими сослуживцами? Не испытывали «афганский синдром»?

- Все зависит от человека. Ни у меня, ни у моих сослуживцев не было никакого синдрома, несмотря на то, что ребята в разведке. Ну, такое повидали, не приведи Господь. Но ни в криминал никто не пошёл, ни на наркотики не подсел, не спился. Плюс практически все вернулись с наградами.

 В Афгане весь союз воевал. Как складывались отношения?

- У меня две трети были украинцы, белорусы, прибалты, ребята с Сибири, несколько человек - москвичи, питерцы. То есть, ну весь Союз, три переводчика были со Средней Азии. Мы с ними переписывались до развала Союза, мне присылали письма, в которых сообщали, кого когда наградили, где кто-то родился, фотографии присылали, у меня есть фотографии с Днепропетровска, Днепродзержинска.

 Как местные к нашим войскам относились?

- Неплохо, очень неплохо. Ну, во первых, знаешь, мы ничего плохого не делали. Когда в мангруппе был, у нас зона ответственности - 100 километров в глубину от государственной границы. Туда периодически выезжали бригадами, собирали народ, агитировали. Но у них, как тебе сказать, был буквально XVI век, отсталость дикая просто. Работали матыгами, радио одно на десять человек. Богатых дома сразу видно - дизель-генератор тарахтит. Нищета. Мы им одно говорим, вроде понимают, а потом бай приезжает и говорит: «Не надо так делать». Бая привыкли столетиями слушать... А так, мы им чем могли помогали - лечили, защищали. Ребятишки вообще к нам, как к друзьям, мы им пострелять давали. Да, были те, кто на деньги повелся, американцы же платили. Да и своей междуусобицы у них хватало. Клан на клан, кровные обиды.

 Западные советники, наемники были? Видели?

- Советников мы не видели, а наёмников мы завалили в 1984 году. Почему наёмники? Среди них один негр был. Ну, явно не афганец. Вот тебе скажу, что я бы с ним встретиться не хотел. Вот представь, это где-то машина под два метра, сто с лишним килограмм. Крепкий и упакованный. Тогда впервые я увидел натовский паек, весь запаянный в пластике, открываешь - тарелочка, первое, второе, третье, шоколадка, презервативы, жвачки, зубочистки, салфетки, есть чем руки мыть и у нас - тушёнка 1939 года. Но ничего, успешно воевали.

С выводом советских войск для пограничников война закончилась?

- С выводом советских войск и подразделений погранвойск с территории Афганистана участие пограничников в афганских событиях не закончилось. У СССР остались обязательства перед Афганистаном по передаче афганской стороне большого количества материальных ценностей. Их перевозка и передача была поручена пограничникам. С этой целью было сформировано 6 рот подвоза. Именно они доставляли эти ценности в Афганистан, до середины 1991 г. За период афганских событий пограничные войска свою главную задачу выполнили. Их действия способствовали формированию стабильности на советско-афганской границе. Пограничные войска постоянно находятся в боевой готовности. Они и сейчас выполняют боевую задачу по защите государственных рубежей России.

Про Афганскую войну много писали и говорили, но сейчас на нее по-другому смотришь. Тогда мы защищали свои интересы, но на чужой территории?

- Воевать везде плохо, но лучше отстаивать интересы в Афганистане, чем на Днепре. С нынешним конфликтом параллель проводить не могу, я там не был, но могу провести параллель между Афганом и Чечнёй. В Чечне было в 1000 раз сложнее. Не потому, что ситуация была более сложная, а потому что мы находились на своей территории. Воевать у себя дома, наверное, сложнее в 1000 раз. Там везде по сути, наши люди, с которыми мы учились в своё время. И, наверное, сейчас такая же ситуация на Украине. Но не начинать уже наверное нельзя было. Нельзя, чтобы об страну ноги вытирали, чтобы люди погибали. Там с 2014 года украинская власть безобразия творила. В Афгане было сложно, но, все-таки легче. Чужая территория, чужая земля. Вот. И там вопрос стоял очень просто: или ты, или тебя. И опять же, повторюсь, за тобой стояли ребята-срочники, за которых ты отвечал.

Беседовали: Мазов Андрей, Мазов Станислав.