Протоиерей Вячеслав Ковалевский: Отец научил меня решать задачи и проблемы самостоятельно

Перед Новым годом и в течение недели после него у православных христиан идет Рождественский пост. Это время духовного обогащения и молитвенного объединения верующих. В дни, особенно почитаемые православными, настоятель тульского храма преподобного Сергия Радонежского протоиерей Вячеслав Геннадьевич Ковалевский рассказал о своем пути в Церковь, о восстановлении тульских храмов и о служении современного священника. В декабре отец Вячеслав отмечал юбилей – 55 лет со дня рождения. Вячеслав Геннадьевич 33 года служит Православной Церкви, и 19 из них – настоятелем Сергиевского храма. Он является  председателем комиссии Общественной палаты Тульской области, преподает в Тульской духовной семинарии, служит благочинным церквей Северного городского округа Тульской епархии и руководителем отдела по делам молодежи Тульской епархии.

Расскажите, как семья готовила вас к принятию сана, к будущему служению?

–Я родился в семье потомственного священнослужителя, наш род насчитывает много поколений и более 400 лет истории. Главная особенность нашей семьи в том, что никто никогда никого не заставлял: детям всегда предоставлялась полная свобода выбора. Как говорится, «невольник – не богомольник». Не все мужчины нашего рода становились священниками, среди них были и известные светские люди и простые крестьяне. Притом надо понимать, что в священники призывает сам Господь. И здесь одного желания человека крайне мало.

Я всегда стремился быть при Церкви. Я точно знал, что сразу после школы пойду в армию, потому что в семинарию принимали только людей, которые служили в армии. Если человек не служил, значит его в любой момент могли призвать – и учеба встанет на паузу.                            К тому же армия была своеобразным фильтром: если человека освободили от службы по причине психических или других серьезных отклонений, то и священником он уже не станет по той же причине.

По окончании школы я ожидал 18-летия и призыва в армию, поэтому устроился работать на завод «Октава» - это радиоэлектронный завод. Я работал и точно знал, что скоро в армию, а во время службы (тогда мы служили 2 года) у меня будет много времени, чтобы определиться, кем я себя вижу в этой жизни. Предполагал, что, скорее всего, буду при Церкви, но не священником. Надо понимать, что жизнь верующего человека 70−80-х годов особенная, и поскольку я был сыном священника, то я, можно так сказать, стоял на особом учёте. И у меня была тревога за моих будущих детей.

Я не думал о принятии священного сана, но при храме много разных специальностей: и певчий, и звонарь, и те же разнорабочие. В свободное время трудился в городе Плавске, в Свято-Сергиевском храме, где мой папа, отец Геннадий Ковалевский, был настоятелем. Я читал на клиросе, занимался реконструкцией храма и мелким ремонтом.

Вы хотели совмещать какую-то светскую профессию с работой при храме? Ведь в храме платили не так много.

– Дело было не в зарплате. Другой специальности у меня и не было. В школе у нас был предмет профессиональной подготовки, и мы ходили на завод «Красный октябрь», где нас учили быть слесарем, работать на конвейере. А после школы мы с другом устроились на «Октаву». Это был очень интересный опыт, да и в армии меня распределили в войска связи.

Как все мужчины вы служили нашему Отечеству, и иногда делитесь с прихожанами армейскими историями. Служба в армии повлияла на будущую жизнь? Как откликается полученный опыт?

– Именно в армии начинает свершаться промысел Божий. Еще примерно год службы я никак не вижу себя в сане священника. В это время к нам в часть попадает сын священника, мой знакомый, хотя его отец  служит за тысячу километров. И вот, недалеко от нашей части начинают восстанавливать храм. Мы стали туда приходить, помогать, петь на клиросе. В это время там же восстанавливается один из наших знаменитых монастырей, мы также стали его посещать и по возможности помогать в восстановлении, и вот там монахи мне говорят: «зачем тебе что-то искать?  Твое духовное наследие из поколения в поколение передается, тебе непременно нужно идти в священство». И уже в армии я принимаю окончательное решение о поступлении в семинарию.

Как раз в это время начался переломный момент в жизни Церкви: восстанавливают храмы, стали с уважением относиться к верующим.  Я служил уже полтора года и считался армейским авторитетом, то есть мог себе позволить объявить ребятам, что я готовлюсь к поступлению в семинарию, не вызывая каких-то насмешек.

После демобилизации я в солдатской форме поехал в Троице-Сергиеву лавру, и там мне предложили остаться на обучение. Но, честно говоря, мне хотелось повидать дом, моих родных и друзей, ведь я даже не заезжал в Тулу. И я вернулся домой: продолжил трудиться в храме у отца и готовиться к поступлению.

В ваше время поступить в семинарию было сложнее, чем сейчас?

– В семинарию было поступить очень не просто, их было всего три на весь Союз: В Москве, Ленинграде и Одессе, а в будущем в Российской Федерации, соответственно, только две. Тысячи ребят хотели поступить. В тот свободный год, данный мне на подготовку к поступлению, я встретил свою будущую супругу Людмилу и мы поженились. Митрополит Тульский и Белевский Серапион благословил меня рукоположиться до поступления, потому что возникла острая потребность в священнослужителях, и уже летом 1991 года я был рукоположен в сан пресвитера и направлен на служение в Спасский храм. Я был прихожанином этого храма, потому что с 1975 года мы жили в Заречье, а во всей Туле в то время действовало 4 храма. В 2000 году я окончил Московскую духовную семинарию, а в  2005 году окончил Шуйский государственный педагогический университет.

Отец Геннадий Ковалевский всю жизнь положил на возрождение храмов епархии. А как вы входили в курс дел отца? Как начинали работать вместе?

– В 1991 году я уже был священником. В сентябре передали епархии храм преподобного Сергия Радонежского. И поскольку отец был настоятелем храма Сергия Радонежского в городе Плавске, то тульский храм Сергия Радонежского доверили восстанавливать ему. А я служил рядом, в соседнем храме.  Естественно, с первого дня восстановления храма Сергия Радонежского, я помогал ему, вникал во все дела и работы. Через год я был направлен на постоянное служение в Богучарово, в Сретенский храм.

Эти четыре года в Сретенском храме, с 1992 по 1996 год, дали мне  хорошую практику.

После смерти отца Геннадия вы стали настоятелем Сергиевского храма, переняли его дела, на вас возложили большую ответственность сразу после потери родного человека. Как вы все выдержали и взяли в свои руки?

 – К 2005 году, к моменту смерти отца Геннадия, я уже был настоятелем храма иконы Божией Матери Всех скорбящих радость города Щёкино Тульской области и благочинным Щёкинского, Плавского и Тепло-Огарёвского районов Тульской области. Но это был опыт работы во взаимодействии с отцом, а после его смерти я должен был взять себя в руки и быстро принимать решения, полагаясь только на Господа и на самого себя. Раньше я обижался на своего отца за то, что он недостаточно меня «натаскивал», не содействовал, не тащил по жизни своей отцовской рукой. Но в этот момент я сказал ему спасибо за то, что он дал мне пройти путь самостоятельно, набить шишки, где-то получить отрицательный результат, но через весь этот опыт научиться самостоятельности. Отец научил меня решать задачи и проблемы самостоятельно.

На памятнике о. Геннадию эпитафия гласит: «настоятель Свято-Сергиевского храма с 1991 года». И конечной даты нет. Почему?

– Мы знаем, что человек живет вечно, он присутствует рядом и мы чувствуем, что отец Геннадий и другие наши родные не просто наблюдают за нами, как в телевизоре, а участвуют в нашей жизни, невидимо присутствуют. И поэтому написали на памятнике, что он настоятель, и он продолжает быть настоятелем с 91-го года по сей день.

Сейчас в Северном благочинии восстанавливаются сразу несколько храмов. По кирпичикам выстраиваются и стены, и общины. И в Сергиевском храме есть образцовая община. Расскажите, как она формировалась? Как прихожане участвуют в жизни прихода?

– За всё это время верующие показали всему миру и самим себе, что мы  можем молиться и в зданиях приспособленных, и неприспособленных, и в подвалах, и в гаражах, и на теплоходах, и в поездах, и в походных часовнях - где угодно. Для нас не главное возродить храм как здание. Для нас главное возродить душу человека, храм души человеческой.

Если человек будет понимать, для чего ему нужен храм, что такое вера, как с ней жить, тогда он и в храм будет ходить. А если человек ничего не понимает, то сколько ему храмов не восстанови, они будут лишь только как памятники архитектуры, как музейные экспонаты, которые просто будут радовать глаз. Поэтому сразу же, практически с первых дней восстановления храма Сергия Радонежского, здесь открылась воскресная  школа и для взрослых, и для детей, и отделение группы детского сада, были созданы условия для молодежи.

В то время был большой недостаток информации, приходили люди, ничего не знающие о Церкви. Сейчас это может звучать странно, но представьте себе, еще где-то 30 лет назад о Церкви практически никто ничего не знал. Только кто-то что-то слышал от бабушки, знания передавались тайно. И вдруг возникла возможность прийти и поговорить со священником, встретиться, задать вопрос, обсудить проблему.

Отец Геннадий поставил первой задачей восстановление души человека. У нас при храме открывается одна из первых библиотек православной литературы. Эту библиотеку вначале 90-х на мотороллере перевезли  из Москвы, потому что в то время духовную литературу было не найти.

У нас зародилась община. На духовных беседах собиралось до двухсот человек. Мы встречали Новый год вместе, отмечали церковные праздники, ходили друг к другу в гости. Когда я был назначен священником в Богучарово, то в первый год я столкнулся с тем, что местные жители считали, что «к нам приехал священник, и теперь епархия будет восстанавливать наш храм, а когда он будет красивый - мы туда пойдем». И мне потребовался год, чтобы объяснить людям, что никто к нам не приедет. Мы же здесь живем. Церковь — это наш дом. Не надо ждать, когда кто-то приедет и за нас все сделает.

Господь призывает нас к тому, чтобы мы своими руками и своим сердцем приняли участие в восстановлении храма. И люди пошли навстречу, и храм начал возрождаться, и начала возрождаться общинная жизнь. Удивительно, но с тех пор уже прошло 30 лет, но мы до сих пор с теми, кто жив, поддерживаем дружеские отношения. Но в деревенском приходе это понятно. Мы все друг друга знаем, вместе сажаем картошку, месте пропалываем, вместе ходим на кладбище. А в городе специфика другая. Все привыкают к какому-то личному ритму, и поэтому здесь сложно собрать всех в единое целое. На сегодняшний день это понятие нереализуемое, оно было утрачено. Церковь — это не здание, а верующее общество. Современный человек под общиной понимает людей, объединенных общими делами. Например, прихожане провели благотворительную акцию.

Кто-то считает правильным, когда человеку в храме обязательно дают послушание, включают его в активную деятельность. Но нет. Правильнее будет дать человеку свободу. Община должна зарождаться через общение, через познание Бога и Церкви. Сейчас у нас в храме есть люди, которые активно помогают храму делами, и они же собираются еженедельно на духовных беседах, чтобы пообщаться друг с другом и со священником за чашкой чая. На основе духовных бесед зародились воскресная школа для взрослых и для детей. Мы были объединены одной задачей — учиться и узнавать Церковь. Потом, в начале двухтысячных, с приходом интернета, мы столкнулись с новой проблемой: все «всё» знают, и учить никого не надо. Важно отметить, что мы никогда не задавались целью создания общины «для галочки». Сейчас у нас при храме есть народный хор прихожан, состоящий из людей, которые захотели петь в храме и объединились, чтобы изучить ход службы, научиться петь как профессиональный хор. Хор под руководством Анны Гришаевой, директора нашей воскресной школы, в определенные дни поет за Божественной литургией. У нас был хор «Радуга», который участвовал в благотворительных концертах, а 26 лет назад был создан детский хор «Радонеж», в котором по сей день поют дети наших прихожан. Дети поют на клиросе и участвуют во Всероссийских и Международных конкурсах. Коллективом руководит Маргарита Микалауская – она же ведёт кружок пения в воскресной школе. По инициативе отца Геннадия у нас открылся детско-юношеский театр «Чудо», бессменным режиссёром которого на протяжении всех этих лет служит Галина Коломеец. Также действует воскресная школа для взрослых, где люди изучают церковнославянский язык. У нас есть сестричество во имя преподобного Сергия Радонежского, и сестры милосердия регулярно посещают подшефные больницы и интернаты.

В наше время не менее актуальна работа в сфере поддержки наших бойцов и их семей. Как Сергиевский храм начал участвовать в сборе помощи? Какая работа ведётся сегодня?

– Каждую субботу у нас совершаются особые молебны о мире, а наши мастерицы сами научились плести маскировочные сети, и в своих трудах учитывают все пожелания бойцов. Люди отливают окопные свечи из огарков церковных свечей, вяжут теплые носки, собирают продукты, деньги, закупают оборудование, которое может спасти солдата в быту, изготавливают салфетки для госпиталя. Мы регулярно отправляем гуманитарную помощь на фронт и в пострадавшие приграничные регионы, а наши священники напрямую общаются с бойцами, поддерживают их, духовно окормляют. Мы стараемся делать то, что спасает жизнь человека.

Наверняка к вам обращаются многие люди, близкие которых находятся на СВО, или те, кто в своём горе обижен, озлоблен на Господа. Как вы общаетесь с ними?

– Каждое обращение к священнику индивидуально. Его невозможно пересказать. Часто говорят, что священник как психолог. Я не совсем с этим согласен. Я думаю, что священников и психологов объединяют общие задачи, но подходы к человеку у нас разные.

Все же у священника человек ищет утешение, ищет помощи. Сейчас, с началом специальной военной операции, стали приходить очень многие люди, они задают вопросы, они просят совета. И бывает так, что человек озлоблен, обижен. Это не нормально, но это естественно.                                  И вот здесь священник должен помочь, посодействовать, услышать этого человека. Хотя, конечно, мы сейчас столкнулись с тем, что раньше не так часто происходило. И священник должен войти в положение человека, понять его нужду. Если в таком состоянии человек пришёл в храм – это уже очень хорошо. И он должен найти здесь внимание, а не нравоучения.

Духовные беседы иногда становятся площадкой для проведения круглых столов Общественной палаты. Расскажите, тяжело ли совмещать общественную работу в палате и служение?

- Нет, совершенно не тяжело. Сейчас в Тульской области один священник на десятки тысяч человек. И каждый священник несет своё служение обществу.

Наша комиссия по реализации основ государственной политики по сохранению и укреплению духовно-нравственных ценностей, председателем которой я являюсь уже второй срок, занимается работой по гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений. Комиссия и общественная палата содействуют укреплению мира в межнациональных и межрелигиозных вопросах. В том числе мы разрабатываем комплексные меры по предотвращению производства и распространения литературы, способной нанести духовный вред человеку, ввести его в заблуждение, разжечь национальную и конфессиональную рознь.

Надо понимать, что в мире идёт разъединение людей по взглядам, а Церковь, наоборот, соединяет. Люди чувствуют, что они хотят быть с кем-то. С кем-то не онлайн и не через телефон. Они хотят иметь рядом друга, на которого можно опереться, с которым можно поделиться самым сокровенным, поэтому объединяются в группы. И Церковь всегда этому способствовала. Просто не все это воспринимают. И это понятно, потому что, к примеру, есть группы любителей купаться в ледяной воде, и я к ним не отношусь. Не потому, что я вижу это занятие неправильным, а потому что я сам к этому не готов.

Поэтому есть люди, которые еще не готовы переступить порог в Церкви. Не в том смысле, что церковь что-то неправильно делает, а потому что не каждый готов к жизни в Церкви. И наша задача – помочь человеку найти путь к храму.

Автор: София Зотова