На  телеканале «ТелеТула» состоялся прямой эфир с депутатом Государственной думы Третьего созыва Анатолием Артемьевым. Здравствуйте.

 

Артемьев: Добрый день.

 

Ведущий: Расскажите, пожалуйста, Вы участвовали в Конституционном Совещании. Что это такое? Чем Вы там занимались?

 

Артемьев: Да. 20 лет тому назад по указу Бориса Николаевича Ельцина было создано Конституционное Совещание. В мировой практике Конституция принимается или Парламентом, или Референдумом. Но, как правило, создается специальная Конституционная Комиссия. Она может быть Собранием, Конституционным Совещанием, куда собираются специалисты, представляющие различные партии, общественные организации, депутаты, работники руководящих, советских в то время, партийных органов, молодежных организаций, профсоюзов, которые обсуждают проекты того или иного главного закона конституционного. И потом все это сводится к проекту Конституции. И только после того, когда все эти специалисты все это обсудят, взвесят независимо от власти. В этом совещании они присутствуют – очень много представителей власти. И скажут: «Да, эту поправку надо изменить, вот так ее сформулировать. Это – вот так, это – вот так». И потом вносят в Парламент для обсуждения. То есть, не Парламент ее разрабатывает а комиссия. И вот когда Бориса Николаевича Ельцина избрали Председателем Верховного Совета, одним из первых его движений практических стала инициатива изменить Конституцию, которая действовала. Конституция была принята при Брежневе. Вы знаете – так называемый, Брежневский вариант Конституции. Из нее потом убрали 6-ю Статью, убрали слово «Советы» во многих местах.

 

Ведущий: Расскажите, да, об изменениях.

 

Артемьев: И так далее. Потом 90 процентов поправок вносил туда Ельцин, с тем, чтобы ее приблизить к реалиям. Потому что она принималась, когда еще был СССР. Тогда была КПСС. Ее коренным образом изменили. Но, все равно, та Конституция не соответствовала рыночным отношениям, которые сложились, многопартийности, которая уже складывалась в стране. Не было руководящей направляющей партии. Ведь Борис Николаевич не был членом какой-то партии – их не было И была создана Конституционная Комиссия Верховным Советом во главе с Ельциным Борисом Николаевичем. И они стали разрабатывать Конституцию. Разработали проект один. Она довольно похожа на ныне действующую Конституцию. Но какие-то вопросы были не полностью освещены в ней. Например, там был Верховный Совет, Съезд упразднялся. Он не нужен был, потому что, согласитесь, когда 3-4 тысячи депутатов приезжают на 3,4, 5 дней в 3 месяца – это не работа. Там был Верховный Совет. Он состоял из Госдумы и Совета Федерации. Там был прописан Президент. Это такая республика Президентско-парламентская просматривалась. Социально-ориентированная рыночная экономика, многопартийность, что власть у народа, и он делегирует ее Парламенту. И недра, ресурсы природные – это исключительно собственность народа – там было прописано. И устройство внутри страны – Правительство, Счетная Палата обозначена, Конституционный Суд. Но депутаты не смогли его принять. Нужно две трети голосов, чтобы его принять. Снова дебаты на дебаты, Верховный Совет, консультации с областями, снова на Съезд, и снова две трети не получается. И было до 0-ти вариантов за год отшлифовано, но не получилось – не принимают.

 

Ведущий: Что же дальше?

 

Артемьев: Тогда Съезд в декабре Народных депутатов принимает концепцию развития Конституционного процесса в стране и концепцию Конституции. То есть, с учетом всех этих дебатов снова дорабатывают. А к этому времени уже по просьбе Бориса Николаевича Ельцина учреждается пост Президента России. Он становится Президентом. Съезд народных депутатов назначает его не только как Главу государства как поправку к Конституции, но и как руководителя Исполнительной власти. Ведь мало кто знает, что он руководил Правительством одновременно. У нас не было Премьера. Первым Премьером был Бурбулис, первым Вице-премьером. Вторым был Эйлян. А руководил Правительством Президент – дали ему права. Зачем, учитывая, что экономика в сложном положении, все-таки, переход к рынку – это не простой вопрос, по его просьбе Верховный Совет дал ему полномочия по тем проблемам, которые не накрываются законом – а нужно было около восьмисот законов принять по экономике, по административному устройству, и так далее, - право указами регулировать все экономические отношения. То есть, вместо законов – указ. До тех пор указ действует, пока не будет закон принят. Например, закон о приватизации у нас был. Но в развитии этого закона там должна быть программа приватизации, а Верховный Совет ее не отработал. И Ельцин своим указом разработал программу приватизации. Потом экономика ухудшилась. В 2 с половиной раза упало промышленное производство, в 2 раза сельхозпроизводство, обнулились все вклады в банках, пенсионеры получали пенсию с задержкой на 3-4 месяца.

 

Ведущий: Эти результаты неутешительны.

 

Артемьев: Да. На заводах, Вы знаете, они почти стояли, люди торговали около остановок автобусных, около площадей и т.д., и т.п. И тогда Съезд Народных депутатов принял решение дать очень строгую оценку положению дел в экономике, покритиковал Ельцина – он же руководил исполнительной властью, отстранили Гайдара, хотя его хотел Ельцин назначить Премьер-министром – не дали согласия. И избрали, Премьер-министром назначили Черномырдина. И продолжили эти все Конституционные Совещания, дебаты. Борис Николаевич, он человек самолюбивый – не мог терпеть, что над ним какой-то контроль будет. Понятно – все вы помните его выступления несколько раз по телевизору. Он решил тогда взять всю инициативу на себя. И вышел на телевидение с обращением к народу и сказал: «Я ввожу в стране особый порядок управления страной – опус – указ: отстраняется Парламент».

 

Ведущий: Что за опус?

 

Артемьев: Опус: отстраняется Парламент, приостанавливает свое действие, и он берет на себя всю власть. Поднялся шум. Конституционный Суд собрался и сказал Борису Николаевичу: «Борис Николаевич, Вы будете отстранены от занимаемой должности. У нас есть Конституция, есть высшая власть Съезда – Вы не имеете права этого делать. Значит, Вы будете отстранены». Он отозвал этот указ. Отступил назад. Была внесена поправка в закон, в Конституцию, что, если Президент распускает Верховный Совет или Съезд, он автоматически отрешается от должности. Так было прописано в Конституции. Автоматически. Если он распускает Парламент, он вне закона. И так вписано в Конституции.

 

Ведущий: Фактически должен уйти.

 

Артемьев: А потом тогда Ельцин настаивает на том, чтобы, раз так – давайте на Референдум выйдем: какое доверие ко мне, какое доверие к Парламенту, Верховному Совету, как народ относится к социально-экономической моей политике, к Правительству. Были большие дебаты. Потому что Референдум может проводить только Верховный Совет. 4 вопроса сформулировали: «Да, нет, да» - мы помним разговор. Там вопрос о доверии Президенту, о доверии Съезду, о поддержке социально-экономического курса, и нужны ли перевыборы Верховного Совета, депутатов Съезда. Смысл в том, что вот этот Референдум прошел, но по закону на Референдуме нужно получить 50 процентов голосов от избирателей зарегистрированных, а не избранных, от участвующих. От участвующих в выборах Ельцин получил доверие, Съезд получил доверие. Но больше половины от принявших участие проголосовали за перевыборы Съезда и поддержали социально-экономическую политику. Но, я еще раз говорю, не от всех избирателей, которые зарегистрированы, а от принявших участие в Референдуме. Но потом, когда возникли вопросы, Конституционный суд дал разъяснение, что это Референдум, но, вместе с тем, это мнение людей. И через 3 месяца все бюллетени были уничтожены.

 

Ведущий: Мнения людей исключительно?

 

Артемьев: Нет, бюллетени были уничтожены. Потом проверить: правильно, не правильно, туда, сюда, … Но Ельцин считал, что это его победа, а Верховный Совет – его. И вот здесь тогда уже возникла ситуация, что …

 

Ведущий: Что тогда началось?

 

Артемьев: Да, сейчас. Что нужно было тогда, и была договоренность уже, в принципе, и Ельцин сказал, выступая на митинге тогда на автомобильном заводе «Москвич», что: «Я согласен на одновременные перевыборы и Съезда, и Президента». Но не Съезда, а Парламента, который будет избран по новому же закону. Там не будет Съезда, а там будет Госдума, там будет Совет Федерации и Президент. Это мы проведем в первой половине 4-го года. И вот тогда он почувствовал, что может подзалететь на этих выборах, не пройти так, как он хочет. Он своим указом создал Конституционное Совещание, созвал. От области было 2 представителя: от губернатора – Иванов, начальник юстиции, грамотный, хороший юрист, а меня депутаты избрали от Областного Совета тоже представителем. Мы поехали. Потом подключились губернатор и председатель Областного Совета Литвинцев и Серегин – 4 человека нас. Мы приехали, нам раздали проект Конституции, разработанный Ельциным, но она внесена как от группы, которая работала с учетом мнения Конституции Верховного Совета – так написано было. Были созданы 5 секций. И вот интересно, что …

 

Ведущий: Много поправок?

 

Артемьев: Сейчас. И когда мы стали заниматься этой Конституцией, … Я, в принципе, не сторонник, чтобы был Съезд Народных депутатов. Для работы это не Парламент. Я был за то, чтобы был нормальный, профессиональный Парламент, нормальное Правительство, сильный Президент – как это должно быть во всех странах. Мы посмотрели по этой Конституции. В принципе, был перекос только в сторону Президента, что он по-прежнему, и Президент – это высшее должностное лицо. Он руководит государством. А руководство законы вносит, гарант Конституции, председатель суда, генерального прокурора вносит и руководит ведущими министерствами: иностранные дела, КГБ и милиция. Это такой был перекос. Дальше, мы там посмотрели – очень слабые позиции были у Госдумы. Там не было права контроля за Правительством. Мы туда поставили еще одну палату. Включили, потому что она должна быть. Что Президент вносит кандидатуру Премьера, а Дума ее утверждает. А там было написано, что Президент утверждает Премьер-министра. Заместителей Премьера тоже утверждает Дума. И освобождает не указом Президента, а решением Верховного Совета. Ряд поправок  были связаны с тем, что не было раздела местного самоуправления – мы туда поставили его, выровняли уровень автономной республики, области, автономной области. Внесли много поправок в этот проект Конституции. Вы мне задали предварительно вопрос, - мы с Вами разговаривали по Ельцину – я был поражен, как началась работа этого Конституционного Совещания.

 

Ведущий: Как?

 

Артемьев: Об этом не пишут. И не рассказывают.

 

Ведущий: Но Вы-то знаете.

 

Артемьев: И телевидение не засняло этих кадров. Этого там не было. На телевидении убрано все было, закрыто. А я расскажу. Впервые для наших телезрителей.

 

Ведущий: Расскажите, пожалуйста.

 

Артемьев: Когда мы зашли в Мраморный зал – это зал Пленумов ЦК КПСС, в Президиуме появился Ельцин и Черномырдин. И нам раздали проект Конституции, подготовленный командой Ельцина. Но до этого мы уже получили еще проект Верховного Совета. Сравнили – Верховного Совета лучше. Ну, ладно, Хазбулатов – второй человек был, председатель Парламента, - у Парламента вся власть в то время была. Он Высшая власть. Он мог Конституцию менять, мог решение Президента сделать по тем или иным обстоятельствам. Его нет в Президиуме, - он сидит в зале, его не пригласили. И мы поняли, что сегодня между Президентом Путиным, извините, Ельциным и Хазбулатовым, бывшими друзьями, Хазбулатов выручал его, и на импичменте его поддерживал, и Ельцин его кандидатуру вносил – пробежала кошка. Открывает Ельцин и говорит: «С Советской властью надо раз и навсегда покончить. У нас будет нормальный цивилизованный европейский Парламент. Вот у вас Конституция. Давайте ее обсуждать». Тут поднимается Хазбулатов и говорит: «Дайте мне, пожалуйста, выступить, Борис Николаевич, Вы же в Комиссии, которая приготовила тот вариант. Вы о ней ни слова не сказали. А Вы же возглавляли Комиссию. И вот она, эта Конституция, которая Вами подготовлена была. Давайте мы обсудим, что? Эту или ту?». Тот: «Нечего здесь говорить». Тогда Хазбулатов идет к трибуне. Выходят 2 охранника, берут Председателя Парламента за руки и оттаскивают от трибуны. Он поворачивается и говорит: «Борис Николаевич, что Вы делаете? Я неприкосновенный человек. Какой-то охранник не имеет права мне запретить выступить здесь. Тем более вытаскивать с трибуны». Поворачивается к Степанкову, прокурору: «Что Вы делаете? Вы посмотрите: высшее должностное лицо не может выступить. И охрана его стаскивает с трибуны». Степанов только встал, хотел сказать, что так нельзя. Подходит охранник и поддых ему. И Степанов падает без сознания.

 

Ведущий: Но Ельцин, видимо, уже решил …

 

Артемьев: Я тут рассказываю, что было. Но Хазбулатов … Ельцин говорит: «Ладно, отпустите его. Иди». Он вышел на трибуну, хотел что-то сказать, только начал. Вскакивает Лужков, Хакамада и 5-20 губернаторов, его сторонников. И стали кричать, топать, орать с трибуны: «Долой», туда, сюда, «Слова не давать». Хазбулатов говорит: «Извините, раз вы не даете мне выступать …». Он взял и ушел из зала вместе с депутатами. Их там было 10-12 депутатов с ним. И ушли. Члены Конституционной Комиссии. Тогда Лодкин, депутат Верховного Совета СССР, народный судья, участник Конституционного Совещания Подмосковья, пошел на трибуну.

 

Ведущий: Дальше, с чем он выступил?

 

Артемьев: Охранники берут его, хватают, поднимают на руки 4 охранника, он теряет туфли. И его на вытянутых руках, - знаете, покойника гроб несут, - по залу понесли. Коржаков сзади бежит с туфлями и кричит: «Что вы делаете? Вы его в ту комнату – там телевидение. Туда его, туда, в сторону». Открывает дверь в зал, в фойе, и его туда выкидывают.

 

Ведущий: Беспредел.

 

Артемьев: И потом туфли. Ельцин говорит: «Ну что? Теперь мы можем работать». И делает вступительное слово. «Теперь давайте поработаем!. Вот так началось Конституционное Совещание. Я к чему говорю? Что тогда уже атмосфера во взаимоотношениях между Ельциным, его сторонниками – а это, прежде всего, Бургулис, это Собчак, это Шахрай, и с другой стороны уже Хазбулатов, отреченный от власти. А почему он был отречен от власти? Он ведь был Вице-президентом. В случае чего, освобождают Ельцина, он становится Президентом. Поэтому его Ельцин и убрал. Все, начали обсуждать. Мы, говорю, поправки внесли, все отшлифовали, и, в принципе, получилась нормальная Конституция. Но дальше процедура. Что с ней делать? Тогда принимается решение: нас собрать всех вместе во дворце Съезда, на сцене поставить столы и подписать, парафировать текст, чтобы каждый участник должен расписаться, что он согласен с этой Конституцией. И от нашего имени уже потом с ней идти дальше. Но нужно проголосовать за Конституцию, за проект. Мы его по секциям – 5 секций – все одобрили тут. Но нам вечером позвонили и сказали: «Утром придите на час раньше во Дворец Съезда». «Зачем?» «Вы узнаете». Мы приходим, и нас раздают другую Конституцию. Написано: «Вносится Ельциным». И она отличается от того, что мы наработали. Там снова заселение его.

 

Ведущий: Какие …?

 

Артемьев: Он там царь и бог. Дума совсем по-другому. Совет Федерации по-другому.

 

Ведущий: Вы согласились?

 

Артемьев: Нет Конституционного Суда – убрали его. Нет Счетной Палаты – потому что контроль и прочее. Нет слова «Федерация», «Федеративный договор» и так далее.

 

Ведущий: И как Вы отреагировали?

 

Артемьев: Мы сидим. За час же не изучишь.

 

Ведущий: Понятно.

 

Артемьев: Нас в зал запустили. Входит Ельцин, один и говорит: «Ознакомились?»

 

Ведущий: Принимаете?

 

Артемьев: «Она такая же. Там маленькие штришки, но я стилистически поправил». А редакцию сделали – потом признались – Собчак, Алексеев, - это известный юрист, - и Шахрай. Они другую совсем, уже заранее все было готово. Это просто, мол, поработали, а я немножко улучшил, я улучшил. «Тогда,» - говорит, - «будем голосовать давайте». «Давайте». Говорит: «Мы не будем бюллетенями, бумажками. Мы поставим работников администрации Президента по рядам, вас здесь зарегистрировано 627 человек, кто «против» встаньте, остальные, значит, «за»». От противного – кто «против». Я встал. Литвинцев встал. Нас там 47 или 57 – я сейчас не помню. В пределах 60-ти человек.

 

Ведущий: И что Вам сделали?

 

Артемьев: Встали «против». Ко мне подошел специальный человек, сфотографировал, записал, кто ты, что ты, чего ты, почему ты «против»: Артемьев Анатолий Иванович.

 

Ведущий: Данные.

 

Артемьев: Депутат Конституционного Совета – все. «Садитесь. Остальные все «за». Принято. Вы подписывайте». Мы вышли из зала. А все, кто остались, подписали. Иванов тоже подписал, и Семенов подписал.

 

Ведущий: Спросили, почему «против»?

 

Артемьев: Нет. «Против», «за» или нет. «Откуда Вы»» - спросили. Кто Вы, что Вы? Кстати, потом, через …

 

Ведущий: А почему?

 

Артемьев: Я и хочу сказать. Я был делегирован Областным Советом, не как просто человек: «Иди, мол, что хочет, то и делай». Мы знали позицию Совета Областного. Потому что мы обсуждали Конституцию, ту, которую разработал Верховный Совет. А эта Конституция была нами рассмотрена, и концептуально рассмотрена. И когда она отличается от того, что нам дали, я не имею, в принципе, права голосовать не так, как мне рекомендовал Областной Совет. Поэтому я «против» проголосовал. Все. Утром, через выходной, мне звонит представитель Президента, Кузнецов, он там был главный федеральный инспектор. Говорит: «Подойдите ко мне, пожалуйста». Он ко мне уважительно. Он был главным инженером завода оружейного, я был второй член партии, он обороны. Он меня знал хорошо. Я его знал хорошо. Уважительно: «Придите, пожалуйста». Прихожу – фотография моя у него уже на столе лежит. И т.д., и т.п. Лист бумаги дает мне: «Пиши заявление, уходи с должности». А я занимал должность председателя фонда имущества, назначенный Областным Советом по контролю за приватизацией. Началась приватизация с того, что мы создали фонд имущества. Был комитет раньше. Исполнительная власть комитетом занималась. Они готовят документы. А мы, от имени депутатов проконтролировали все 11 документов, принимали по акту все бумаги. И затем уже занимались акционированием, преобразованием акционерного общества, и организовывали распространение и продажу акций. То есть, контроль был жесткий, и нельзя было обмануть. Одни принимают решение, вторые исполняют. И каждый квартал я в Областном Совете отчитывался о ходе приватизации. «Пиши заявление и уходи». Я говорю: « А что так Вы со мной разговариваете? Я назначен Областным Советом, Вам не подчиняюсь. Я депутат. Там сессия. Мне назначена сессия. Выходите на сессию и снимайте меня с работы. Я не против».

 

Ведущий: Вы не написали?

 

Артемьев: Нет, конечно. Я говорю: «Вы же не получите поддержки. Вы же понимаете, что я смогу убедит депутатов?» «Раз так, тебе будет хуже». Хуже – хуже, лучше – лучше. Работаю. Потом до них дошло попозже, звонит снова: «Слушай, по телевидению будут дебаты по Вашему варианту. К нам приедет Станкевич обсуждать. По телевизору, как сегодня мы с Вами разговариваем. Будет Иванов и Вы – по Конституции. Поспорьте – какой вариант лучше: Верховного Совета или Президентский. У Вас своя точка зрения, у него – своя. Иванов – юрист, сильный, грамотный, квалифицированный, начальник отдела юстиции. Я – партийный работник. Но я политик. И дискуссии, как я считаю, я убедил, почему я голосовал за эту Конституцию, депутатскую, и против этой.

 

 

Ведущий: И что же Вы сказали?

 

Артемьев: Я сказал то же самое: что перекос к власти, не получается Парламента. Прошло 20 лет. Нам обещали, что эта Конституция должна быть, к ней приложены еще около 50-ти законов. И самые главные из них должны были в течение года принять. Это закон о Конституционном Совещании. Его не было. До сих пор он в Думе лежит, его не принимают. Потому что он сразу Двинет политическую реформу. Закона о Госдуме нет. Как работает Госдума: полномочия, права, как собираются, как их контролируют – этого нет. Закона нет. Закона о Совете Федерации нет. Нет закона об администрации Президента. Что это за структура? Откуда она появилась? Какое она имеет право кадры расставлять, решения принимать? Сейчас же все решения идут через администрацию Президента. Должен быть закон. Закон о муниципальной реформе, о бюджетных отношениях. А Административный кодекс, Трудовой кодекс, Земельный кодекс, и так далее, должны быть приняты. Они до сих пор многие не приняты. Часть приняты, но закона о Конституционном собрании нет, о Госдуме нет.

 

Ведущий: А первоначальный уровень Конституции остался на первоначальном уровне или …?

 

Артемьев: Тот вариант, который принял президент, затем его выбросили в области для изучения. И к нам приехал Станкевич. И приехал Румянцев, который был секретарь Конституционной Комиссии Верховного Совета. Были дебаты, были споры, в том числе и я выступал. И мы опрокинули. Тульская область в лице Советов не приняла эту Конституцию и проголосовала «против».

 

Ведущий: В той версии Конституции, которую Вы разрабатывали?

 

Артемьев: Не мы разрабатывали, а которую Президент Ельцин внес.

 

Ведущий: Я просто хотел у Вас спросить …

 

Артемьев: Объяснил, что тот вариант, который Ельцин внес, за который я не голосовал, ее внесли к нам в Думу – обойти меня и всех тех, кто голосовал «против». И вообще мы обязаны, раз закон совместного ведения, в каждой области обсудить. И Тульские депутаты Областного Совета проголосовали «против» Конституции Ельцина.

 

Ведущий: Те поправки, которые до сих пор не приняты, первоначально в Вашем варианте были по Ельцинскому?

 

 

Артемьев: Да. Я тебе рассказываю, что мы четко прописали, что Госдума – это Нижняя Палата. Она избирается, там не было партийных списков, по одномандатным округам, как полагается – 450 человек. Это потом появились там половина по партиям. Совет Федерации формируется из избранного губернатора и председателя Областного Совета. На переходный период – 2 года – они избираются из людей, из простых избирателей, кто хочет. Тогда Стародубцев прошел и ... Это было прописано. Поправки были. Появилась Счетная палата, появился Конституционный суд. И это потом … Кое-что учтено, но не все – рассказываю. Потому что вынуждены были – как же без Конституционного суда? Как же без Счетной палаты? Но законы, которые должны регулировать это все – они не были приняты. И сейчас не приняты. 5-6 основных законов – я рассказывал: о Собрании Конституционном, о Госдуме, о Совете Федерации, об администрации Президента – не приняты до сих пор.

 

Ведущий: Скажите, пожалуйста, о следующем противостоянии, которое произошло – можно ли было его избежать как-то? Или этого нельзя было?

 

Артемьев: Можно. И нужно было. Я считаю, что это- трагедия, когда стреляли из танка – Парламент. Сегодня у Обамы проблемы с Сенатом. Там жертвы, парализовано Правительство. Обама не будет же выдвигать танки. Он ищет компромисс: встречается, переговаривает. Но Ельцин и Хазбулатов не хотели встречаться. Кто из них не хотел – Ельцин или Хазбулатов? Я их не защищаю. Вина и Верховного Совета, что они не пошли на компромисс и затянули принятие Конституции, и Ельцина, что он пошел на крайнюю меру, не нашел, как высший гарант Конституции – а он гарант Конституции – Президент – он должен был найти компромисс. Компромисс мог быть, потому что в Даниловом монастыре собрались представители: от него – Филатов, от депутатов – Соколов и Абдуллатинов и Патриарх России. И они уже проговорили, протокол составили, что снимают блокаду, подключают воду. И второй этап – это уже нахождение примирения. Но потом ни Верховный Совет ни парафировал, не утвердил это дело Хазбулатов, ни Президент. И снова разошлись, как в море корабли. Нужно было искать компромисс. Парламент танками не разгоняют.

 

Ведущий: Это игрушки в Высших эшелонах власти?

 

Артемьев: Да. Я еще раз говорю – это вина и на руководстве Верховного Совета, и Президента. Они оба виноваты: больше, меньше, кто, что – читайте прессу, смотрите кино – сейчас показывают и т.д., и т.п. – это пускай каждый определяет. Но не имеют права Президент и Парламент доходить до … Да, там били и Останкино штурм, вроде бы, там взяли Мэрию, вроде бы. Тоже это все неправильно. Но я рассказываю – должен быть компромисс. И компромиссом была Конституция и перевыборы и того, и другого. И все. Пожалуйста, Президент, переизбирайся. Депутаты боялись тоже, потому что многие из них не были избраны. Потому что там другой. И те, и другие виноваты, обе стороны. Нужен компромисс.

 

Ведущий: Понятно.

 

Артемьев: Поэтому и сегодня, мне кажется, Владимир Владимирович Путин очень осторожно ведет себя по реформам Конституции, потому что как только тронь – появляется закон о Конституционном Собрании. Значит, нужно поправку вносить. Сегодня без Конституционного Собрания 2 трети статей Конституции нельзя изменить никак, никак нельзя изменить. Там написано, что эти статьи вносятся Конституционным Совещанием. А его нет – закона. Можно ему срок – сколько он будет? – 5 лет, 6 лет изменить, а остальные принципиальные статьи – только через Конституционное Собрание. А его нет. Сразу появляется закон о Госдуме: что она должна делать. Народ избирает Парламент, Парламент формирует Правительство, контролирует бюджет Правительство. И оно назначает Премьера. Президент – высшее должностное лицо, глава государства, и осуществляет грамотно свои функции. Правильно?

 

Ведущий: Основа.

 

Артемьев: Вот это должно быть. Тронь – и посыплется все. А Президента – что это такое? Было хозяйственное управление. Они обеспечивали деятельность Президента как? Быт, жизнь, поездки за рубеж, прием делегаций. А сегодня это параллельное Правительство. 3 тысячи человек обслуживают по всеми делами. Значит, надо узаконить это. Я не против. Ладно, опасно сегодня начинать эти политические реформы. Надо умно, грамотно, толково. Путин имеет такую возможность сегодня. Он прошел и Президента 8 лет, и Премьер-министра прошел. Узнал все изнутри, как говорится. Авторитет у него есть. Есть правящая партия, имеющая большинство в Парламенте. Есть правящая партия – большинство во всех собраниях. Есть губернаторы, назначенные им, и уже избранные – тоже его сторонники. И сегодня общество консолидировано. Сегодня нет проблем ни с Татарией, ни с Мордовией, ни с Якутией нет, ни с другими, которые еще пытались, чтобы быть независимыми республиками, и так далее. Сегодня возможность у Владимира Владимировича аккуратно, последовательно, системно завершить политическую модернизацию в нашей стране. Чтобы было правовое государство, верховенство закона, многопартийность, политический плюрализм, и т.д., и т.п.

 

Ведущий: Как Вы считаете, идем мы к этому?

 

Артемьев: Очень медленно и скромно. Идем, но очень скромно.