Как хоронили Толстого

Заканчиваем цикл публикаций, посвященный уходу из жизни самого великого туляка.

Лев бессмертный

Известие о кончине Толстого было получено в Туле утром в воскресенье, 7 ноября (прим. здесь и далее по старому стилю), и распространилось по городу с поразительной быстротой. 9 ноября первая после смерти Л. Н. «Тульская молва» (8-го, в понедельник, газета не печаталась) вышла с заголовками «Национальное горе», «Лев бессмертный», «Умер», «Да, гений», «К кончине Л. Н. Толстого», «Затравили», «Два титана» – и это только в одном номере, с дополнением «и т.д.»; вся газета была посвящена только уходу из жизни Толстого. Под двумя титанами, кстати, подразумевались Толстой и Генрик Ибсен – близкий по духу современник. Оба – великие писатели смысла жизни и духовной правды, апологеты индивидуализма, апостолы свободной личности.

Сразу после известия о смерти, в Петербурге были отменены спектакли в Малом и Новом драматических театрах. В Александринском после первого акта предложили почтить память Толстого вставанием. Частные театры постановили отменить спектакли в день похорон. В Москве также отменили спектакли некоторые частные драматические театры. Спектакли 7 ноября в Туле не отменялись, только в день похорон.

На следующий день из Москвы приехал начальник жандармского управления Фрейберг, долго о чем-то совещавшийся с начальником губернии Д. Д. Кобеко. Вечером губернатор на автомобиле выехал в Ясную Поляну, и остался потом на станции Козлова Засека до утра.

Запросили относительно похорон родственников. Софья Андреевна ответила, что, согласно последней воли покойного, хоронить будут возможно проще и без обрядов.

Группа тульских гласных обратилась к городскому голове с просьбой в знак траура отложить назначенное заседание городской думы. Тот не нашел в себе смелости дать конкретный ответ, и поехал за разрешением к начальнику губернии.

Вечером 8 ноября на станцию Козлова Засека выехал тульский полицмейстер фон Вернер – проверить готовность чинов полиции. На станцию тем временем отправили большинство тульских полицейских, и еще то и дело приезжали жандармы из других городов.

Утром 8 ноября в витрине книжного магазина Юдина на Киевской улице был выставлен портрет Толстого, красиво убранный цветами. Полиции не понравилось, и цветы потребовали снять.

Зато в несколько часов у Юдина продали 24 серии открытых писем по 12 штук издания Черткова и массу других открыток, относившихся к Толстому. Распродали также все бюсты писателя, и покупатели просили еще.

Во всех магазинах влет уходили любые книжки, украшенные портретом Толстого.

Оперативно изготовили оловянные медали в память Л. Н. Толстого, которые хорошо продавались уже в день похорон.

«Тульская молва» во исполнение воли Толстого отказалась от возложения венка. Зато в эти дни утроила тираж.

Местные похоронные бюро, несмотря на волю Толстого не возлагать венков, получили срочные телеграммы от многих лиц, учреждений и газет, с просьбой возложить венки на его гроб. Конечно же, никому не отказали.

Воспользовались случаем и содержатели лошадей, которые просили за доставку в Ясную Поляну бешеные деньги. Пара лошадей стоила не менее 20 рублей, тройка – не менее 30. Большинство поехали на извозчиках, которые брали сравнительно недорого – в среднем от 2 до 5 рублей конец.

Нажился даже арендатор земского шлагбаума на пути в Ясную Поляну, который в день похорон за проезд брал не по таксе, а сколько заблагорассудится.

«…Помню, вечером 9 ноября (после похорон Толстого) усталый и подавленный я ехал из Ясной Поляны на станцию Засека-Козловка..., – писал в годовщину смерти Толстого в 1911 году фельетонист «Тульской молвы». – Мой возница, яснополянский крестьянин, всю дорогу рассказывал мне эпизоды из жизни великого Льва Николаевича:

— И любили ж мы его все... шибко любили...

Я спросил его:

— А почему сегодня за провоз меня на скверной кляче от Ясной Поляны до засеки, т.е. за четыре версты, вы взяли с меня шесть рублей?

Возница улыбнулся:

— Помилуйте, когда ж брать, как не сегодня?.. Когда еще такой случай выйдет? Восемьдесят три года, можно сказать, ждали...».

В считанные дни в Тулу и Ясную Поляну приехали около десяти тысяч человек. Из них около двух тысяч – учащиеся высших учебных заведений.

Специальными экстренными поездами из Москвы прибывали депутации от разных обществ, общественных организаций и студенчества. Непрерывно шли добавочные поезда. Тульские гостиницы были переполнены людьми.

Для многочисленной публики на станции Засека устроили чайный буфет.

В добавление к имеющемуся одному телеграфному аппарату на станции установили еще три – один железнодорожный и два правительственных. Командировали 15 телеграфистов и троих рассыльных. По одному добавочному аппарату установили также на ст. Горбачево и Щекино.

Станцию Засека соединили с Тулой телефоном.

«ЗАСЕКА», 9,ХI. Около 3-х часов ночи я приехал из «Щекина» в «Засеку». Дорогой необыкновенное явление: все деревни, мимо или через которые приходилось ехать, горят огоньками, – описывал репортер «Русского слова». – Крестьяне не спят, ждут момента, когда надо будет идти на станцию встречать прах Льва Николаевича. Ближе к «Засеке» встречаются идущие к Ясной Поляне толпы и группы студентов, курсисток, вообще молодежи. Много их. Черной лентой тянутся они по лесной дорожке. «Куда идете?» – спрашиваю одну группу.

– «В Ясную Поляну». – Там, ведь, ночевать негде». – «Ничего, побродим до утра», – отвечают бодро. Еще ближе к станции и на самой станции уже сплошная толпа. Молодежь пьет чай, беседует о Толстом. Спать никто не ложится. Подходят новые поезда».

В одиннадцатом часу вечера, уже при свете фонарей, в Ясной Поляне местные мужики закончили рыть могилу – на кургане, около версты от усадьбы, в Афониной роще – над глубоким оврагом, окруженном деревьями. Это место выбрано самим Толстым.

Вечная память

(на фото: на пути от станции Засека в Ясную Поляну)

Утром 9 ноября траурный поезд в 7 часов 35 минут подошел на станцию Засека. Многотысячная толпа при приближении поезда как один человек обнажила головы. Когда поезд остановился на станции, толпа расступилась перед семьей Толстого, подходившей к траурному вагону при гробовом молчании. Софью Андреевну, «согнувшуюся, с лицом воскового цвета», вывели под руки дети и родные.

Минутная заминка. Открывают вагон с телом. В него вошли сыновья Толстого и яснополянские крестьяне, которые подняли закрытый гроб с прахом усопшего при пении «Вечная память» тысячного хора студентов и на поясах вынесли его на платформу.

На гроб кладутся венки из еловых веток и искусственных цветов с надписями «Незабвенному заступнику и советнику в наших нуждах, великому учителю Л. Н. Толстому», «Уважаемому нашему благодетелю от крестьян Ясной Поляны». За гробом несли только эти венки, остальные везли на четырех телегах.

Впереди процессии крестьяне несли громадное полотно, на котором было написано: «Лев Николаевич! Память о твоем добре не умрет среди нас, осиротевших крестьян Ясной Поляны».

Потом шли студенческая депутация, депутации от газет, от ученых и просветительных обществ, театров. Среди них – почти весь состав Малого театра во главе с Южиным. Процессию сопровождал тульский губернатор Д. Кобеко.

(на фото: траурная процессия)

Гроб несли уже не на поясах, а на плечах, благодаря чему он буквально плыл над толпой. Гроб, сменяясь, несли представители интеллигенции, науки, литературы, студенты, толстовцы, крестьяне. За гробом шла поддерживаемая сыном Ильей Львовичем и Философовым, Софья Андреевна. Ее окружали дети, близкие родственники. Дальше – видные толстовцы и толпы народа. Все обратили внимание, что на похоронах не было Черткова.

Всю дорогу студенты и курсистки пели «Вечную память».

Процессия растянулась на несколько верст. Через несколько десятилетий эту картину воспроизведет для фильма «Лев Толстой» режиссер Сергей Герасимов. Знаменитые яснополянские белые столбы поставят в чистом поле, а бесконечный поток людей будут изображать в основном тульские студенты и учащиеся, которых попросили прийти на съемки в чем-нибудь темном. Снимали панорамой, так что современных деталей было не видно. Получилось эффектно.

В половине одиннадцатого дня процессия показалась у ворот усадьбы Ясной Поляны. Все возможные высотные точки были заняты фотографами и киношниками. Кинематографисты стояли даже на крыше яснополянского домика.

Гроб внесли в дом крестьяне. Сразу же в дом вошли ближайшие родственники Льва Николаевича, и на один час доступ для всех остальных закрыли. Толпе это не очень понравилось – тем более, что на улице холодно.

Уже через полчаса установили порядок прохода в дом: через одни двери вход, через другие – выход. Выстраивается очередь, впереди которой – депутации. Живая лента, по описанию репортера «Русского слова», бесконечными зигзагами и петлями опутывает дом, растягивается по аллеям парка. Венки развешены кругом дома. На них – множество трогательных надписей: «Апостолу правды и труда – от московских ремесленников», «Человек человеку брат – от тульских евреев», «Великому писателю земли русской Толстому – от родного города» – от тульского городского управления.

Началось прощание с Толстым. Только после двух часов дня толпа редеет. Кто-то уехал, а среди оставшихся – большинство молодежь. В половине третьего прощание с телом заканчивается. Последними прощаются домашние.

Гроб на руках выносят из дома. Едва он показывается, все падают на колени. Звучит «Вечная память». Позади гроба в том же порядке семья, близкие. Процессия трогается к могиле. По обеим сторонам дороги, ведущей к могиле, вытянулись цепи, составленные крестьянами и молодежью.

Распорядители похорон после совещания с делегациями решили речей на могиле не допускать – так просила семья.

Раздаются голоса: «На колени!» Вся толпа, как один человек, преклоняет колени.

(на фото: опускание гроба в могилу при коленопреклонении)

Гроб опущен в полном молчании. Потом многие прорывались к могиле, чтобы бросить горсточку земли. Под пение «Вечная память» могила засыпается. Длится это очень долго – могилу выкопали необычайно глубокую, в четыре аршина (около трех метров).

Смеркается. Толпа начинает расходиться. Начали говорить речи. Намечалось сто двадцать речей от депутаций и организаций, но графиня умоляла пощадить ее силы. Речи отменили.

Расходись в темноте, в начале шестого вечера.

В семь вечера приехал в Тулу и тут же последовал в Ясную Поляну член Государственного Совета М. А. Стахович. Опоздал на похороны и член Государственной Думы Милюков. Петербургские депутации просили по телеграфу их подождать, но графиня сослалась на волю Толстого похоронить его быстро.

Вместо Толстого похоронили другого

Беспорядков, которых так боялись, не случилось. Приехавшие проводить Толстого в последний путь люди вели себя мирно. Порядок на станции Засека поддерживался сотнями казаков и стражников, а также приехавшими студентами. Более того – все отмечали корректное поведение тульской полиции и ставили ее в пример московской.

Губернатор Кобеко видел в этом и заслугу полицмейстера фон Вернера:

«Несмотря на громадное стечение толпы 8 и 9 сего ноября при встрече на станции Засека и при предании земле тела графа Л. Н. Толстого в Ясной Поляне порядок все время поддерживался образцовый и никаких происшествий или несчастных случаев не было. Это обстоятельство должно быть главнейшим образом приписано примерной и энергичной деятельности, а равно толковой и тактичной распорядительности и.д. тульского полицмейстера капитана фон Вернер, кому поручено было мною общее руководство нарядом полиции».

Первая панихида по умершему была отслужена в Армяно-Григорианской церкви в Москве. В Петербурге еще 7 ноября по просьбе М. А. Стаховича и М. М. Ковалевского была отслужена панихида в церкви при Государственном Совете. На этой панихиде кроме инициаторов присутствовали несколько членом Государственного Совета и чиновники советской (в смысле Совета) канцелярии.

В тульских церквах прихожане подавали записочки с просьбой помянуть новопреставленного Льва, но священники их тут же возвращали. В одной церкви староста даже запретил раздавать деньги на помин души новопреставленного Льва.

Не упустил случая напомнить о себе и местный бузотер, гласный городской Думы В. И. Каменев, который заявил протест против «чествования антихриста».

Зато практически сразу тульские кинематографы получили готовые ленты с похоронами Толстого. Стоили они недешево – сто рублей в день. Одна только Тула уплатила предприимчивой фирме контрибуцию в 600 руб. Но вложения окупились. На похоронах Л. Н. Толстого за три дня заработали 30 тысяч рублей.

(на фото: траурная процессия в фильме "Лев Толстой")

(на фото: процессия входит в усадьбу. Фильм "Лев Толстой")

(на фото: Софья Андреевна - актриса Тамара Макарова)

Паломничество на могилу продолжалось еще долго. Каждый день возлагались венки и живые цветы. Приезжали не только из Тулы, но и с Москвы, а также иностранцы. Говорили об англичанах и французах. Один грек взял с собой горсть земли с могилы, которую положил в банку, а потом по его просьбе яснополянский сельский староста приложил к банке должностную печать и выдал удостоверение, что земля эта действительно взята с могилы Толстого.

Тем не менее, многие крестьяне были уверены, что граф жив, просто уехал. Вместо него похоронили другого человека. Нашлись даже очевидцы, которые видели в гробу старика, совершенно непохожего на Толстого.

Возникло и множество других мистических историй – благодаря впечатлительному сторожу-ингушу, дежурившему на могиле. Он уверял, что ночью откуда-то сверху прилетает маленькая сморщенная старушка и садится на могилу. Пару раз он в нее стрелял, но безрезультатно – старушка тихо смеялась в ответ, хлопала в ладоши и исчезала. Также, с его слов, ночью неизвестно откуда на могиле как-то появился старец с длинной бородой, весь в черном. Припав к могиле, он долго молился. Окончив молитву, сказал сторожу «Не бойся», и скрылся.

Обе истории моментально ушли в народ, и пересказывались на все лады. Особенно популярной стала легенда о прилетавшей женщине.

Мистика мистикой, но в реальности Россия с этого дня начала жить без Толстого.

Автор: Сергей Гусев