Для строительства фабрики-кухни в Туле снесли торговые ряды. А могли бы снести целый квартал улицы Металлистов

24 февраля 1931 года в Туле открыли общественное учреждение нового типа. И уже с 25 февраля город стал еще ближе к будущей счастливой жизни – тысячи семей избавили от необходимости готовить домашние обеды. Освободившееся таким образом время они могли потратить на что-нибудь полезное.

Хибары улицы Металлистов

Идея механизированных предприятий общественного питания овладела умами в двадцатые годы прошлого века. Идея и в самом деле была неплохой – освободить людей от кухонного быта. Во времена, когда не было удобных газовых плит, микроволновок и аэрогрилей, это казалось здорово. Ведь примусы и печки несли в себе немало неудобств. Начиная от банальной антисанитарии, связанной с наличием керосина, копоти, золы во время приготовления пищи, заканчивая тем, что весь процесс занимал немало времени и был пожароопасен.

Фабрики-кухни уже вовсю строились по всей стране, и вот, наконец, в 1928 году было принято решение, что и в Туле появится столь прогрессивное заведение. Изначально оно замышлялось с куда меньшим размахом – в два этажа и на 500 обедов в день.

Оставалось решить главное – где строить предполагавшееся кухонное чудо. Решили было, что на месте столовой «Октябрь». Где эта столовая была, с точностью сказать трудно. Совершенно точно, что где-то в центре. Можно предположить, что ее устроили в помещении какого-нибудь хорошего бывшего ресторана. Но этот проект отвергли – слишком мал оказался двор при столовой, где пришлось бы строить кухню. А при возведении во дворе нового здания создалась теснота, которая не позволила бы своевременно подвозить продукты и вывозить отбросы.

Требовалось место с учетом рациональной постановки работы самой кухни, экономии средств по подвозу пищи в предприятия и создания набольших удобств для посетителей столовой. Тогда определились, что оптимальным решением будет снести старые торговые ряды напротив кремля, а заодно и Казанскую церковь, совершенно не нужные рабочему классу. Для этого даже слегка переделали проект – специалисты считали, что низкое двухэтажное здание внесет диссонанс в облик уже формировавшейся площади.

Общественность, однако, активно предлагала свои варианты. Наиболее развернутый проект представил инженер Пушкин, обративший внимание на то, что фабрика-кухня строится в первую очередь для обслуживания рабочих Первых тульских оружейных заводов – и старого, и нового. Старый, как всем понятно, это старый. А новый – нынешний машиностроительный. Его вплоть до семидесятых годов прошлого века на городском сленге так и называли – новый оружейный. Замысленная фабрика-кухня, по мнению инженера Пушкина, должна быть так расположена относительно выходов с заводов,

чтобы рабочий не тратил лишнего труда и времени на проход от завода до столовой. В этом должна сказаться рационализация выбора места для столовой.

Тогда он предположил, что местом расположения фабрики-кухни и центральной столовой, удовлетворяющим всем поставленным задачам, будет весь строительный квартал между улицей Металлистов и набережной Красных кузнецов, а также между церквами Сретенской и Казанской. Да-да, Казанская церковь хоть еще и стояла, но набережная уже была Красных кузнецов.

«Мне слышится возражение, что абсурдно предлагать квартал, занятый крупными домами по улице Металлистов, где помещаются общественные учреждения (клуб металлистов, школа фабзавуча), квартиры. И все-таки я имею смелость указать на этот квартал».

На чем же была основана эта смелость? А на том, что, как считал Пушкин, на Металлистов имелись всего два порядочных дома, остальное – труха. И вообще не обязательно сносить все сразу. В первый период постройки должны быть использованы развалины строений в начале квартала со стороны Сретенской церкви и далее вдоль набережной, захватив развалины бывших Сопельниковских бань, вплоть до мельницы №1 (быв. Белолипецкого). «Дома, расположенные по улице Металлистов частью крепкие и значительных размеров, могли бы быть теперь же использованы ЦРК по соглашению с Коммунхозом в их настоящем виде, а некоторые из них перестроены. Таким путем в первый период может быть использована площадь около половины всего квартала, и на месте развалин могут вырасти новые здания, приспособленные к новым требованиям жизни. Дальнейшая площадь квартала будет служить резервом для дальнейшего развития строительства ЦРК». ЦРК – это Центральный рабочий кооператив, то есть организация для обслуживания потребительских нужд рабочего класса.

Инженер Пушкин уточнял, что кирпичное здание бывшей мельницы, по отзывам осведомленных лиц, непрочное, остальные здания незначительны, а к концу квартала, к Казанской церкви, имеется почти незастроенный участок. Таким образом расширение строительства вдоль набережной Красных кузнецов почти не встречает препятствий.

С ним был отчасти согласен некий фотограф Голицын, полагавший, что можно и снести хибары на улице Металлистов, возведя вместо них фабрику-кухню. Правда, для начала рассмотреть предложение построить ее в Заречье, на углу Октябрьской и набережной. Это ведь центр рабочего района и он близок к основной базе снабжения – Ряжскому вокзалу. А еще столовая тогда попадет в район, обслуживаемый канализацией.

Член горсовета Селиванов был уверен, что предложение строить на месте бывших старых рядов неприемлемо. В центре города уже есть хорошая большая столовая «Октябрь», поэтому новую столовую надо продвинуть в центр рабочего района, чтобы рабочему было близко ходить за обедом или обедать. Он считал, что фабрика-кухня должна строиться в Заречье. Это в том числе сократит расход на подвозку продуктов из холодильника Ряжского вокзала и перевозку горячих обедов рабочим на производство.

Так что, будь инженер Пушкин и фотограф Голицын понастойчивее, не прогуливались бы мы теперь по красивой улице Металлистов. Но победили те, кто решил пожертвовать торговыми рядами, по которым гулял писатель Гоголь и Казанской церковью, которую посещал император Николай II.

Не посмотрели даже на то, что торговые ряды совсем недавно, в 1926 году, были отремонтированы за казенный счет, и что это памятник архитектуры конца XVIII столетия. В «Коммунаре» их потом пренебрежительно называли «неуклюжие придавленными к земле».

Фабрику кухню спроектировал враг народ

В итоговый утвержденный проект внесли несколько существенных изменений. Прежде всего – здание в три этажа, а не два. По факту же вышло в центральной части и вовсе четыре этажа. Отпуск готовых обедов столовой при кухне был увеличен по проекту с 500 до 1000 обедов в день, и вся ежедневная производительность кухни определена вместо 10 000 – 12 000 обедов.

Здание строили по последнему слову техники, исходя из опыта, приобретенного постройкой фабрик-кухонь в Москве и Иваново-Вознесенске.

В первом этаже по плану размещались вестибюль, закусочная, кафе, магазин для отпуска полуфабрикатов и обеденный зал на 400 чел. Во втором – обеденный зал, буфет, библиотека, товарный кабинет и товарная лаборатория. В третьем – клуб, кружковые комнаты, фойе, сцена и зрительный зал на 600 чел. Опять же в окончательном виде сбылись далеко не все задумки.

Для обслуживающего персонала предусматривался отдельный ход, комната с душем. Каждый служащий, приходя на работу, мог принять душ, потом переодевался в спецодежду, после чего уже приступал к работе.

В задней части фабрики размещались кухня, холодильник для скоропортящихся продуктов, магазин для фруктов, разборочная и мойка овощей, кладовые для овощей и др. подсобные учреждения

Кухня обслуживалась двумя плитами и 27 варочными котлами. Отопление пароводяное.

По замыслу, в 1928 году строители должны были уложить фундамент, в 1929-м закончить здание вчерне, с тем, чтобы зимой заняться внутренней отделкой, а с весны или лета 1930 г. начать работу фабрики-кухни.

Потом запланировали, что окончат стройку к 13-й годовщине Октября, то есть к осени 1930 года. Но опять в сроки не уложились. На завершающем этапе работу вели аж одиннадцать строительных организаций, которые не считали нужным согласовывать между собой свои действия, и многое то и дело приходилось переделывать. Постоянно чего-то не хватало – электрощита, трансформаторов, варочных котлов, прибора для кипячения горячих напитков и т.д. Единственное, с кирпичом не было напряга – от разборки торговых рядов и Казанской церкви их получили четыре с половиной миллиона штук.

Строили вручную. Тяжести наверх таскали козой – специальным приспособлением, которое ремнями крепилось на плечи и спину грузчика, куда укладывали два или три десятка кирпичей. Строили в основном бывшие безработные, бригады с оружейного и командированные из Москвы. Никто не горел энтузиазмом. Москвичей вообще обидели – местный ЦРК не захотел ставить их на учет, а потому права на получение промтоваров на понаехавших не распространялись. Естественно, с каждым днем они все больше думали о дембеле, чем об эпохальном строительстве.

Местный народ тоже не слишком-то пылал энтузиазмом. Газеты сетовали на большую текучку и на то, что из 300 рабочих только 68 числятся ударниками, и лишь двое закрепили себя здесь до окончания строительства. Остальные, получается, могли свинтить при первой возможности. Это, правда, тоже не всегда было просто, если возражала профорганизация стройки. Но часто свое особое разрешение на увольнение выдавал союз строителей. Видно, там сидели понимающие люди, прекрасно разбиравшиеся, что тут за порядки.

Да еще многие в городе ухмылялись: вам варить на этой фабрике будет нечего. Строительство вообще было окружено вредителями, как и полагалось в те времена.

Например, спроектировавший здание Каратыгин сделал так, чтобы для самого производства было отведено очень маленькое помещение, и это не давало возможности к дальнейшему развертыванию фабрики. Хорошо рабочие своим внутренним чутьем заметили вредительство и вовремя пресекли его. О чем свидетельствует поздняя пристройка корпуса под производственную часть.

Никто, кстати, не удивлялся, почему об архитекторе Каратыгине нет никакой информации в местных краеведческих изданиях и в интернете? А ведь человек разработал первое глобальное здание нового типа и нового времени в городе Туле. И правильно, что нет. Чего о нем вспоминать, о вражине? Архитектора Каратыгина, еще стройку не завершили, а уже, благодаря внутреннему чутью рабочих, расстреляли за вредительство.

И это еще справедливый советский суд не знал о главной ошибке – то, что не были учтены особенности грунта низинной части Тулы, из-за чего у постройки потом постоянно возникали проблемы, требующие ремонта.

Удар по старой жизни

В тестовом режиме фабрика-кухня работала уже с начала февраля, развозя свежеприготовленные обеды на оружейные заводы. Но официальное открытие состоялось в шесть часов вечера 24 февраля. Присутствовало на нем около тысячи приглашенных, большая часть которых – ударники тульских предприятий.

После официальной части фабрика-кухня угостила присутствующих образцами своей продукции – образцово-показательными обедами.

Само собой, сказали свое слово местные поэты:

«Мы подымаем новую жизнь,

А примусы –

Наши враги –

Мешают нам строить социализм

И тормозят шаги.

В каморках кухонь чад и угар,

Старая жизнь еще не добита.

Фабрика-кухня – это удар

Мощный удар по простейшему быту».

Новое здание действительно моментально стало настоящей гордостью. Ежедневно фабрику посещали три-четыре экскурсии. И любовались они внутренним устройством довольно долго. Так, уже в марте 1933 года «Коммунар» сообщал: «18 марта горсовет ОПГЭ совместно с горжилсоюзом организуют для домохозяек экскурсию по Туле. Экскурсанты посетят хлебозавод, фабрику-кухню, прачечную, музей санпросвета. Экскурс-поход рассчитан на весь день. После экскурсии участники ее получат обед. Запись на экскурсию в горжилсоюзе (коммунальный отдел) у т. Тисовой и в горсовете ОПГЭ (Дворец труда, ком №13), телефон №12». Дворец труда, кстати, – это здание, где можно было из окна любоваться новой фабрикой-кухней – соседнее с нынешним Дворцом пионеров.

Правда, восторги относительно безукоризненной чистоты внутренних помещений быстро куда-то испарились. Посетители стали жаловаться на антисанитарию, грязь, невкусные блюда. Но это все другая история, не имеющая ничего общего с прекрасной идеей освобождения человечества от кухонного рабства.