- В этом году более тысячи выпускников провалили ЕГЭ по математике, еще более 500 туляков не сдали ЕГЭ по русскому языку. Как вы оцениваете эти результаты, и какова вообще динамика по сдаче ЕГЭ по основным и не основным предметам? Молодежь у нас умнеет?

 

- Отношусь я к этим результатам по-разному. Во-первых, я очень жалею тех детей, которые после обучения в школе 11 лет не получают аттестата. Именно поэтому я и многие мои коллеги по Комитету по образованию думаем о двухуровневом, а может, трехуровневом экзамене для тех, кто планирует поступать в вузы. Эти экзамены должны быть сложные, чтобы их действительно можно было зачесть как вступительные экзамены в высшее учебное заведение. А кому-то достаточно учиться в среднем профессиональном заведении, кто-то вообще планирует закончить школу и идти работать.

 

Значит, уровень сдачи этого экзамена или задач, сложность этого экзамена должен быть совершенно другим. И тогда каждый ребенок по окончании средней школы получал бы аттестат об образовании. И я думаю, что такие изменения к будущему году должны произойти. Что касается двоек по математике в Тульской области в этом году, их реально очень много, но если мы сравним с количеством выпускников прошлого года, в процентном отношении их меньше. Это не делает, конечно, слаще пилюлю для тех ребят, кому целый год еще готовиться, но в целом тульские школьники показали результат по основным предметам – средний, и иногда даже выше среднего по стране, то есть система образования в Тульской области, в принципе, свою эффективность подтвердила.

 

- Рособрнадзор проверяет результаты ЕГЭ: обычная практика, но в этом году мы ждем громких разоблачений. Стоит ли этого ждать, и есть ли виновные?

 

- Их не стоит ждать, потому что нарушений много, самого разного рода нарушения, но доказать по результату, по этому листу заполненному, практически ничего нельзя. Я не думаю, что у комиссии хватит ума подставлять какие-то галочки зеленой ручкой или делать какие-то такие же неумные вещи. «По итогам» – это называется после драки кулаками махать, то же самое проверять результаты ЕГЭ после того, как они уже выполнены, сданы и проверены. В ряде регионов учителя помогали списывать, давали возможность ознакомиться с заданиями, еще какие-то были варианты – или это все-таки какая-то шумиха, если нет, то какое же наказание ждет таких учителей? По большому счету, по нашему административному кодексу они должны быть наказаны, но ведь это надо доказать.

 

Мне иногда кажется, что не столько нарушений, сколько разговоров о нарушениях. Может быть, ребенок приходит домой и говорит: «Я плохо выполнил, а вот моя соседка выполнила – ей подсказали». Как форма самозащиты. Это тоже может быть. Заранее учителя, я уверена, не знали заданий. Потому что это был бы вообще уже беспредел, если бы темы разошлись по учителям – все-таки есть понятие секретности. И есть понятие ответственности административных лиц, которые должны хранить, с милицией развозить в школы и так далее. Ну, а подсказка – ведь не случайно ребенок пишет в пункте выполнения в другой школе, незнакомый учитель – почему он будет подсказывать чужому ученику? Вы знаете, это уже из серии каких-то легенд.

 

- Продолжим тему экзаменов. Депутаты Госдумы предложили вернуть в школу творческий экзамен в виде сочинения. А не есть ли это первая весточка на пути к полному отказу от ЕГЭ, и почему вдруг вообще возникла необходимость вернуть такую форму экзамена?

 

- Так. Несколько вопросов. Я буду давать развернутые ответы на все из них.

 

- Во-первых, то, что по гуманитарным предметам недопустимо экзамен проводить в форме теста – это было ясно изначально 10 лет назад, и возьмите протоколы коллегии Департамента образования, когда я публично выступала, причем не всегда была поддержана коллегами, но многое было налицо из тех ошибок, которые сегодня нам ЕГЭ принес. Почему нельзя по литературе, по русскому, а я все-таки по образованию учитель русского языка и литературы, ограничиваться тестом?

 

Потому что мы должны, прежде всего, учить детей говорить: устно, письменно. И если человек не может свою мысль складно выразить письменно в сочинении, он и говорить не может. Вы послушайте, как говорят наши дети. Вы посмотрите, вы сейчас мне скажите, а SMS-ки для того и предназначены, чтобы коротко и быстро писать. Нет. Но просто вот этот новый совершенно стиль общения, и даже, своего рода, бравирование неграмотностью – они неграмотно пишут не потому, что знают, как писать, но я возьму и напишу неграмотно – они просто реально неграмотные. И поэтому мы разрушаем великий и могучий, свободный и правдивый русский язык, когда не готовим детей писать изложение, писать сочинение, устно пересказывать, заучивать тексты, учить стихи – это содержание гуманитарного образования. Любой учитель истории меня поддержит и скажет, что, наверное, сегодня не так важно ребенку помнить только даты. Он должен понимать логику исторического процесса. Поэтому тестирование по истории – оно должно содержать более творческую составляющую, обязательно часть С.

 

Ваша вторая часть вопроса – не будет ли возврата к прежнему? Да? Или школьник: ой, он бедный побледнел, он сейчас упадет в обморок, иди, все. … Понимаете, этот субъективный фактор, он … Иногда я приводила примеры мягкого подхода. Но извините, есть учителя жесткие и жестокие, которые, наоборот, в силу каких-то причин, плохого настроения с утра и так далее … Как говорят: «Валит. Он сегодня всех валит» - да? Это не очень объективно. Кроме того, эту необъективность порождает наша новая система, когда оценивают работу школы, и района, и в целом области по оценкам школьников. И, конечно, тогда школа, учитель, заинтересован поставить максимальное количество хороших и отличных оценок. А ЕГЭ – он в какой-то мере всех уравнивает.

 

Но ЕГЭ надо реформировать. Мы сказали по гуманитарным предметам – надо менять задания в зависимости от профиля класса, в котором учится старшеклассник. Почему сегодня мы не учитываем, что гуманитарные классы гораздо больше часов в учебном плане имеют на гуманитарные предметы? И у них меньше математики, физики, и дети из этих классов не собираются связывать себя с физикой, математикой. Значит, и уровень заданий по математике также должен быть иным. То есть я говорю о том, что вариативность заданий и их изменение в сторону более творческого характера – это, наверное, то направление, по которому основная масса предметов пойдет. Это трудоемкая работа, и я думаю, займет не один, не два года. Не один и не два.

 

Вот если вдруг, как у нас все делается – вдруг – на будущий год скажут детям: «Вы пишите выпускное сочинение, я первая выйду на трибуну Думы или я выйду на площадь и скажу: «Друзья, это недопустимо. Потому что сегодняшние школьники, одиннадцатиклассники, которые на будущий год будут заканчивать, – они к этому не готовились. Их много лет готовили к тестам. Все должно быть постепенно, и хватит экспериментировать над детьми.

 

- Депутаты Госдумы также за прошедшую сессию не поднимали вопрос об отставке Ливанова. Теперь мы переходим уже к политике.

 

- Как не поднимали? Не раз поднимали. Неоднократно поднимали. Медведев и Путин его отстояли, якобы прошло мало времени, чтобы показать какие-то результаты.

 

- Вам как профессионалу сферы образования с многолетним опытом работы понятно направление работы Министерства, и что можно говорить о результатах его работы? Как бы вы назвали курс, которым идет российское образование Ливанова?

 

- Вы понимаете, я бы сказала так: много шума из ничего. То есть вокруг Ливанова как фигуры. … Помните, был Чубайс? Чубайс, понятно, был рыжий, и во всем был виноват. А теперь у нас во всем виноват Ливанов. Я сейчас пытаюсь просчитать, сколько на моем веку ректорском сменилось министров – это в пределах десятка, наверное. И все они были разные, все они были люди. А Ливанов как человек, вы знаете, он даже достоин уважения. Тебя все ругают, а ты держишь лицо и продолжаешь работать.

 

Понимаете, это ведь не каждый сможет. И те направления, которые сегодня делает команда Ливанова, они не новы. Их очень долго намечал - так вот легонько бросит идею, и в сторону отходит, смотрит – Фурсенко Андрей Александрович - как там, народ забурлил? Помолчал. А Ливанов так не делает. Ливанов бросил эту идею, и он ее начинает доводить до конца. Ну, какую мы возьмем с вами идею? Идею рейтингования высших учебных заведений. А представьте, что я с ней полностью согласна.

 

Может быть, надо было, как в этом году они будут менять систему, разделить вузы на технические, гуманитарные, творческие, и к ним предъявлять свои претензии, чтобы не получилось, чтобы, например, наш институт замечательный имени Горького оказался неэффективным вузом, потому что там не может быть, например, столько средств на научно-исследовательскую работу. Но, все равно, будучи ректором, я очень много посещала самых разных вузов. И я вам должна сказать, что есть вузы, которые от хорошего колледжа мало чем отличаются. Не виноваты коллективы, не виновато руководство. Дело в том, что в 90-е годы вузы вообще финансово забросили, и вузы выживали, как могли.

 

В 2000-е какие-то средства на образование пошли, но они пошли очень выборочно. Это когда появились научно-исследовательские университеты, федеральные университеты, которые получали немыслимые деньги. Я никогда не забуду, как я была 2 года назад, по-моему, в Якутске, в Федеральном университете. И нам сначала с гордостью ректор, проректор рассказывает, сколько денег они получили на оборудование. А потом мы пошли по лабораториям. И там стояли огромные ящики, запечатанные, и на вопрос «Что там?», а там то самое оборудование, полученное год, два назад. В это время другие, например, вузы культуры, сельского хозяйства, педагогические не получали деньги просто на необходимое, для организации учебного процесса. Меня особо волнуют педагогические вузы, и не в силу моей бывшей профессиональной деятельности, а в силу того, что из педагогических вузов выходят учителя, которые придут к детям.

 

То есть в основе всей системы образования, в конечном итоге, лежит педвуз. Он выпускает учителя, а учитель уже выпускает будущих инженеров, агрономов, космонавтов. И если порочной или нищей является вот эта базовая основа педагогического образования, то, конечно, мы никогда нормального учителя выпустить не сможем. И вот Ливанов решил посмотреть все-таки, что из себя в результате этих многих лет бездействия со стороны правительства, безденежья вузы стали представлять. И то, что надо убирать филиалы, – любой здравомыслящий человек тремя руками будет голосовать «за», потому что филиал – это распространение неграмотности на Руси. Это выдача дипломов за то, что человек появился, пришел, заплатил преподавателю, который приехал, не обязательно его учить. Понимаете, таких филиалов очень много. Но ведь эту идею реализовать не дали.

 

В этом году вновь будет проводиться мониторинг вузов, несмотря на крики, несмотря на истерию. Я думаю, что и критерии чуть-чуть поправят, и, наверное, уже более спокойно команда Ливанова сможет эту политику проводить дальше. Потому что сокращать количество бюджетных студентов тоже надо. Вот я понимаю, сейчас взорвутся те, кто нас слушает, и начнут писать и так далее. Почему? Потому что, цифру приведу – в Советском Союзе в высших учебных заведениях училось 2,5 миллиона студентов. В России – 7,5 с учетом коммерческих мест, всевозможных, и прочих. У нас сегодня только ленивый не получает высшее образование.

 

А потом это высшее образование, некачественное нередко, где применяется? То есть идет трата денег государства, это идет совершенно необоснованная трата денег семей, и надо менять менталитет, что человек не дипломом хорош, а своими, может быть, золотыми руками. Поэтому надо развивать систему среднего образования. Нам необходимы сегодня рабочие. Почему, когда нам хочется, мы ссылаемся на запад? А на Западе очень почетно выполнять работу. В Германии сегодня самая востребованная и очень хорошо оплачиваемая должность – это сантехник. Но это не наш сантехник. Это чуть-чуть другой сантехник. Да? Или трубочист. Люди сферы обслуживания. Почему мы так пренебрежительно относимся к этой категории людей? Почему у нас нередко там работают те люди, которые больше нигде работать не могут?

 

- Менталитет.

 

- Да, или сегодня строительная отрасль. Что получается? Что, у нас нет людей, которые могли бы строить, зарабатывать деньги? Почему у нас везде должны быть люди, приехавшие из стран бывшего Советского Союза, сейчас стран СНГ. И это все, о чем я говорю, о чем могу говорить до бесконечности, – это все, что пытается команда Ливанова изменить. Поэтому – пусть работает, пока нервов хватит.

 

- А теперь поговорим о школьной форме. Большинство туляков, тульских школ решили отделаться, так сказать, малой кровью: купят деткам жилетки и будут ждать дальнейших указаний. Расскажите, а что дальше должно происходить с этим вопросом: уместны законы или форма будет планироваться на усмотрение школы? Или через учебный год все устаканится, и станет понятно, какой будет эта школьная форма?

 

- Готова рассказывать тоже очень долго, потому что вхожу даже в рабочую группу, созданную не только нашим комитетом в Госдуме, а это комитет по промышленности, по финансам, по проблеме одежды, формы школьной. Вы помните, что эта идея возникла не случайно у президента, а после печальных событий на Ставрополье, когда несколько девочек сочли нужным ходить в школу только в хиджабах. Директор их, соответственно, не пускает, потому что у нас светское образование, и возникает коллизия, и возникает сразу идея, что да, надо прописать проблему школьной формы.

 

У нас было несколько вариантов, от жесткого к все более мягкому, мягкому, проектов даже законотворческих по этому вопросу. Сначала мы планировали, что мы напишем, что на территории всей нашей страны все дети должны посещать школу: девочки в платьях, мальчики в костюмах, материал даже прописать, чуть ли не цвет прописать, чтобы вернуться в наше далекое прошлое. Вы, конечно, этого не помните. А я помню эти колючие коричневые платья, и вот по такой жаре с черным фартуком, пожалуйста, ходи. А как его стирать и так далее.

 

Потом мы поняли, что наша промышленность в ближайший год, два, три не будет готова обеспечить всех наших школьников этой одеждой. И тогда что получается? Опять китайские ткани, китайские товары, и мы опять разовьем промышленность дружественных нам государств. Еще неизвестно, какую гадость наши дети будут носить. Кроме того, когда первый раз эта комиссия собралась, меня поразило, что на заседание этой комиссии пришел человек, который является заместителем по каким-то частям Юдашкина, пришли от Зайцева, и пришли от самых крупных наших камвольных комбинатов, то есть началось лоббирование.

 

Понимаете? Для военных форму сделали, сделаем для школьников. Поэтому сегодня пока мы придерживаемся такой позиции – право территории определять принцип при – главное – светском характере этой формы. Вот светский характер – он подчеркивается постоянно. А дальше? Мы давайте возьмем Якутию и Чечню, по температурному режиму. Это должна быть разная форма, несомненно. Какие-то национальные традиции и элементы надо включать в эту форму? Надо. Я опять вспоминаю свою поездку в Якутию. Почему не отделать каким-то оленьим мехом девочке брошку или кулон или еще что-то – например? Специфику учитываем. Дальше что мы учитываем? Главное – учитываем особенности и пожелания родителей и школьников.

 

Вот у меня 2 внука: один пойдет в первый класс, другой пойдет в 9-ый класс. За того, который пойдет в первый, – я спокойна. Его во что ни наряди, он подумает, что в школе так и надо. Так и должно быть? А вот подросток 14-тилетний, который всю жизнь на воле прогулял. Пытались в нашей родной 14-й школе жилетки вводить с эмблемой школы. Где-то несколько месяцев помучилась классная руководительница – кончились жилетки. А сейчас, если мы введем обязательную форму для подростков, – это лишняя конфликтная ситуация, особенно для ребят, повторяю, подросткового возраста. Далее как человек, который занимается стиркой школьной одежды, я могу сказать, что раз в неделю джинсы стирать надо, особенно по весне, по осени.

 

Если мы прописываем, что это обязательно брюки, то есть костюм – что будет с брючной парой, если ее 2 раза мы подряд постираем? Мы представляем что. Видите, какая я неправильная. А я – сторонник джинсовой ткани, хотя большая часть депутатов говорит, что джинсы нельзя. Поэтому на сегодня – светский характер, решает регион в целом и окончательно определяется школа. Но внутри школы тоже мы уже слышали, особенно в Москве – Москва же впереди всех – такие вещи: договаривается директор с конкретным ателье и объявляет всей школе: «А вот шить мы форму будем только в этом ателье». И не важно, сколько это стоит, мы понимаем, да? Это тоже коррупциогенный момент. А может быть, мама сама сошьет того цвета из той ткани, какой надо, форму ребенку. Согласны вы?

 

- Конечно.

 

Поэтому от этого тоже надо уйти. Поэтому самые общие требования определены, я бы сказала – рамочные требования, рамочное соглашение: что это должен быть деловой стиль, светский характер, никаких иноязычных надписей не должно быть – пока это так. И постепенно мы, начиная с первого класса, мы, может быть, будем приучать детей к все более форменному стилю одежды.

 

- Я так понимаю, что подросткам форма не грозит. Ее будут вводить с первого класса – верно?

 

- Планируется так, но есть же школы, которые впереди планеты всей идут. Кроме того, ведь есть у нас школы, их очень много, например, у меня в Думе подруга. Она представляет Тамбовскую область. И она спокойно называет цифру, что по Тамбовской области около 40 процентов школ и не отменяли, у них форма. Новосибирск – около 30 процентов школ дает форму. Поэтому не надо в таких вещах еще давить, ломать, заставлять – и так непростая жизнь.

 

- Чего же ждать тогда родителям?

 

- Общаться со школой, и классным руководителем, и с директором. И на своих родительских собраниях определяться, в пределах какой суммы может быть эта одежда, и что будет обязательным, а что будет вольным для выбора.

 

Продолжение интервью читайте здесь: http://newstula.ru/fullnews_79264.html